За кормой сто тысяч ли

Становой хребет этого длинного и узкого острова — пояс гор с многочисленными вулканами (их на Яве сотни), действующими и потухшими. В котловинах, которые образовались по линиям глубоких расколов, в глубине этого пояса и на его окраинах, а также в низкогорье вдоль южного берега и на широких аллювиальных равнинах северного побережья яванцы еще в древности отвоевали у тропических лесов и джунглей немало сказочно плодородных земель. Особенно основательно они потеснили лес в центральной части острова. Однако в то время, когда флотилии Чжэн Хэ посещали его берега, население здесь было далеко не столь многочисленное, как в наши дни. Два — два с половиной миллиона человек проживало тогда на Яве (ныне население этого острова пятьдесят пять миллионов), и главные «сгустки» населения были в те времена на невысоком плато у южного берега, в районе современной Джокьякарты, и на северных равнинах, орошенных водами многочисленных рек. На западе, в непроходимых лесах Сунды, и на востоке, в области вулканического высокогорья с исполинскими вершинами Семеру и Раунг, население было очень редкое, и сундские племена на много веков отстали от своих сородичей в Центральной Яве. В серединной части острова находились очаги яванской цивилизации, и на юге на высокой равнине Кеду, на территории древнего царства Матарам, в VIII и IX веках яванцы создали города, храмы и дворцы, которые по величию архитектурного замысла и по монументальной стройности ансамблей ничуть не уступают Ангкор-Тому и Ангкор-Вату. Камень, медь, листья локтаровой пальмы в IX веке запечатлели первые литературные произведения на древне-яванском языке кави, одном из языков индонезийской (малайской) семьи. По мотивам индийского эпоса были созданы поэмы, истоки которых имели, однако, яванское происхождение, а в середине XIV века поэт Прапанса в яванской «Илиаде» — «Нагаракретагаме» дал развернутую панораму Явы эпохи монгольского вторжения и быстрого возвышения царства Маджапахит, ядро которого находилось к северу от горного пояса Центральной Явы. Ява была в гораздо большей степени, чем Тьямпа, страной удивительных, порой кричащих контрастов. Она слыла житницей стран южных морей; на ее землях, обильно увлажненных муссонными ливнями и водами оросительных каналов, собирали ежегодно три урожая великолепного риса, царские амбары ломились от всяческих припасов, и в то же время множество голодных, — изможденных людей просило подаяние на дорогах. Рядом с каменными джунглями Боробудура и у стен пышных дворцов Маджа-пахита, столицы царства того же названия, лепились жалкие бамбуковые хижины. Вся земля принадлежала царю, и хотя скованные круговой порукой сельские общины — десы — цепко держались за свои наделы, но они вынуждены были свозить значительную долю урожая в царские зернохранилища и кормить несметную орду феодальных властителей различных рангов и степеней.

Маршруты экспедиции Чжэн Хэ в малайских водах

Эти властители постоянно восставали против царя и готовы были воспользоваться любым случаем, чтобы растерзать на части царские владения.

Царство Маджапахит было в зените своего величия, когда им на протяжении сорока с лишним лет управлял энергичный главный министр (мапатих) — ГаджаМада, который держал в узде всех крупных и мелких яванских князей. Цари и в то время и позже были жалкими марионетками, и когда в 1364 году Гаджа Мада умер, яванские магнаты подняли голову. В результате уже к концу XIV века Маджапахит являл собой печальное зрелище. От прежней империи, владения которой простирались от Молукк до западной оконечности Суматры, осталось одно лишь имя, Маджапахиту не подчинялись даже области, лежащие в нескольких часах езды от столицы.

Чжэн Хэ действовал на Суматре против Чэнь Цзу-и от имени властителя Маджапахита. И для Китая и для Маджапахита в одинаковой степени опасны были независимые и полунезависимые приморские княжества, которые, как грибы после дождя, возникли и на Суматре и на Яве в конце XIV века. Опасность эта была тем более серьезной, что сепаратистские тенденции на островах архипелага поддерживались западными чужеземцами — арабами и гуджаратцами; и те и другие развили здесь бурную миссионерскую деятельность и добились большого успеха в насаждении ислама; переход в религию пророка ослаблял и без того слабые связи царей-шиваистов Маджапахита с их подданными.

Ма Хуань писал, что в яванских приморских городах немало мусульман, а ведь за сто лет до похода Чжэн Хэ их почти совершенно не было на Яве. В ислам переходили и китайские переселенцы, и, очевидно, эта религия всего южноазиатского купечества открывала предприимчивым людям богатые возможности.

Корабли Чжэн Хэ сперва приходили в гавань Туван (китайцы ее называли Дубань) в западной части широкого выступа яванского берега. Оттуда они шли на восток к гавани Гресик (Сыньцунь) и завершали обход побережья Явы в Сурабае (Суломаи), портовом городе, расположенном в дельте реки Брантас, против острова Мадуры [29].