За краем мира

Еще несколько картинок в недорогих оправах – тот же «Геркулес», орудийные стволы задраны, жерла изрыгают дым: гаубицы ведут огонь. Лес, ближние деревья вывернуты, частично перебиты, белеет щепа, и рядом с ними – неподвижные тела.

Молли заморгала. Меховые шапки, touloupes, которые ни с чем не спутаешь…

Убитые Rooskies.

Возле них Молли не увидела никакого оружия. Ни винтовок, ни хотя бы положенных варварам мечей и копий. Лежали просто мёртвые люди, и Молли знала, что они мертвы.

Почему? И зачем госпожа боцман держала эту светографию у себя на переборке?..

Кроме этого в пенале имелся ещё откидной столик, поворачивающееся жёсткое кресло; над койкой и под ней – выдвижные ящики, что-то вроде комода. Пара кружек на столе, сточенный нож-puukko[12] с наборной деревянной рукоятью. Ремни и портупеи на крючках.

Светографий родных, семьи или детей Молли не увидела.

Ждать, однако, пришлось недолго. За переборкой затопали.

– Вот она, сэр. Мэгги из Норд-Йорка, собственной персоной. Прекрасно разбирается в паровой технике, пролезет в любую щель и вдобавок является хозяйкой отличной кошки-крысоловки!

Молли поспешно вскочила.

Через порог шагнул высокий офицер в рабочем оливковом кителе, таких же галифе и высоких ботинках с застёжками, почти как у самой Молли. На левой стороне груди – «фруктовый салат» орденских ленточек, на плечах – погоны коммодора. Лицо длинное, щёки впалые, нос горбинкой. Глаза глубокие, тёмные. Подбородок острый и, наверное, показался бы злым, но отчего-то Молли сразу же ощутила к господину коммодору необъяснимое доверие.

– Так-с, – ровным и сильным голосом сказал коммодор, вдвигаясь в боцманский пенал и нагибаясь к Молли. Следом за ним осторожно протиснулась госпожа старший боцман. – Посмотрим, кого на сей раз притащили твои сети, Барбара.

– Мистер Картрайт, да чего ж на неё особо-то смотреть? Пигалица – она пигалица и есть. Но упорная и дело знает. Я проэкзаменовала.

– В самом деле? – поднял бровь мистер Картрайт. – Садитесь, Барбара, садитесь. Не стойте, как укор совести. V tyesnotye, как говорят Rooskies, da nye v obidye. То есть друг у друга на головах, но в приятной компании. Мисс Мэгги, расскажите, как же вы дошли до жизни такой, что сбежали из дома? Вы ведь знаете, что лорд-командующий издавал специальный указ, допускающий приём несовершеннолетних только в случае доказанного сиротства и документированного нежелания оных несовершеннолетних отправиться к месту жительства иных родственников?

Молли покраснела. В школе она привыкла быть отличницей, то есть знать всё и ещё несколько больше. А тут опростоволосилась, попала впросак! Не узнала доподлинно, есть ли какие документы про юнг! Правду сказать, узнавать не было времени…

Госпожа старший боцман, однако, бросилась на выручку.

– Её били, мистер Картрайт. Секли безо всякой вины. Секли, не соразмеряя силы. Она сбежала, не снеся побоев.

– Вот даже так, – нахмурился коммодор. – Это, конечно, меняет дело. Выпороть за проделки – это понятно, так со всеми было в детстве. Но если несоразмерно… Мисс Мэгги – Маргарет, верно? – а как ваша фамилия?

– Сэр, Перкинс, сэр! – Молли продолжала ту же игру, вновь назвавшись фамилией старшей сестры Сэма.

– Перкинс? – вдруг резко встряла госпожа боцман. – Тощий такой, рыжий, с усами, как у тара… прости, Мегги…

Молли похолодела. Мисс Барбара знает отца Сэмми?

– Её секли, чтобы мучить, – с неожиданной силой бросила госпожа старший боцман. – У неё ведь ни отец, ни мать не родные, мистер Картрайт.

Молли слушала разинув рот. Откуда всё это взялось? Неродные отец и мать? Она же назвалась сестрой Сэмми, разве… разве у него…

Она совершенно запуталась.

– Я эту фамилию – Перкинс – сразу вспомнила, – продолжала меж тем Барбара. – Сталкивалась я с этим приятелем на дальних разъездах, на Третьей миле, у Громового моста, у Пяти Братьев как-то, помнится, по роже конопатой ему съездила, после того как руки вздумал распускать – прости, Мэгги, – как следует съездила. Ну и запомнила его. А потом кто-то и рассказал мне – Симпкин, по-моему, старшина смазчиков с Восьмого разъезда, мол, Перкинс ему, зенки джином залив, жаловался, что старшая падчерица не только ему не родная, но даже и жене. Вроде как вышла она замуж за мужчину некоего, а у того уже дочь была. Куда мать её настоящая делась, Перкинс не знал, а может, Симпкину просто не стал всего рассказывать. Короче, – перевела дух госпожа старший боцман, – тот мужчина, настоящий отец Мэгги, тоже помер вскорости-то. От болезни сонной.

Мисс Барбара словно забыла, словно перестала замечать добротную курточку Молли и её же сапоги, никак не вязавшиеся с образом несчастной сиротки из бедной семьи.

Реджинальд Картрайт вдруг резко и зло сощурился.

– Редкий случай. Обычно всё больше молодых мисс и леди подпадает…

– Не такой уж и редкий, один из двадцати, – возразила госпожа старший боцман. – В общем, мистер Картрайт, не жизнь там у Мэгги была. Оба они, мистер и миссис Перкинс, похоже… того… – Она зло сжала губы, щека её дернулась. – Били, в общем, для удовольствия…