За краем мира

– Там говорят… ударили ночью, много пушек… обстреливали всё… ваши егеря поднялись по горным тропам в обход. Наши отступили. И отступают дальше. Много раненых. – С каждой переведённой фразой она становилась всё мрачнее и мрачнее.

Молли сидела, чувствуя, как пылают щёки и уши. Что делать, что сказать?

Придумать она ничего так и не успела, потому что голоса внизу стихли, а миг спустя на их пороге появилась сама целительница. Жестом остановила дёрнувшуюся было Волку, быстро шагнула к Молли, схватила за руку.

«Королевство идёт за перевал. – Молли вздрогнула, и Средняя сильно, до боли сжала ей ладонь. – Слушай меня внимательно. Должна я тебя учить, да недосуг. Нужна там, где бой, раненых спасать. Мне говорят, должна я тебя к Старшей отправить… – Молли прикусила губу и взглянула на врачевательницу с ужасом. – Что, страшно? Вот и мне за тебя страшно, девочка. Никому такой силы не пожелаю, как у Старшей, даже злейшему врагу. Не хочу тебя туда посылать, Молли Блэкуотер. Поэтому у тебя самой спрошу. Хочешь со мной отправиться – туда, где стреляют, где ваши наступают; или к сестре моей выберешь в ученицы перейти?»

Только сейчас Молли сообразила, что то же самое Вольховна говорит и на своём собственном языке. Верно, для Волки.

И услыхала, как вскрикнула Волка при имени Старшей.

Вскрикнула по-настоящему, от взаправдашнего испуга.

Верно, слава третьей сестры вполне соответствовала истине.

«Я с вами, госпожа Средняя, – поспешила выпалить Молли. – Я… помогу».

«Конечно, поможешь, – суховато бросила целительница. – Учиться будешь со мной рядом, в сложных случаях силой поделишься. Её у тебя избыток. Не одну жизнь спасёшь. А учиться будем с тобой ночами. Собери одежду свою, Молли Блэкуотер. Волка тоже с нами пойдёт. Слаба ещё, драться не может, так мне подспорьем станет. Собирайся, девочка, да кошку свою не забудь. Впрочем, она тебя и сама не оставит».

Целительница резко отпустила руку Молли, коротко кивнула и исчезла за дверью.

– Всё поняла? – взглянула на неё Волка. – Собираться велено. Я с вами. Не отпускает меня Вольховна, ещё лечить хочет.

– А Всеслав?

– А что Медведю сделается? Он-то всего лишь пулю в мякоть заработал, магию не тратил. С нами, думаю, тоже отправится. Надо ж на ком-то припасы везти! – И Волка усмехнулась.

Собираться Молли было недолго, чего там собирать – её старая одежда, отмытая и отчищенная; одежда новая, полученная от Средней. Добрая одежда, теплее той, что была, – во всяком случае, от зимних холодов знаменитый touloupe защищал куда лучше старой куртки Молли. Валяные зимние сапоги, которые Волка называла valenki. Рукавицы и варежки. Шапка, меховая, с опускающимися ушами, тоже необычайно тёплая. Пояс с ножом.

Нож был тоже настоящий, длинный, выкованный из синеватой стали, с тёмной гладкой рукоятью из красивого коричневатого дерева, словно источавшей тепло. Нож дала ей сама Средняя после третьего урока.

«Бери-бери, – сказала она тогда. – Человек без оружия – не человек. А ты не пленница. Ты моя ученица. Бери нож. Что, не умеешь им драться? Не беда, Всеслав научит, как окончательно на ноги встанет».

Ей верили. Ей дали оружие – настоящее. Нож казался куда острее папиной бритвы.

Сама целительница собиралась тоже недолго. Верно, всё было приготовлено, она дожидалась лишь самого известия.

Молли и Волка покинули дом, собравшись, – Средняя уже ждала их в санях, запряжённых невысокой мохнатой лошадкой.

Молли не удалось особо погулять по городку Rooskies. Всё время отнимали занятия с Вольховной Средней, Волка, что могла бы её сопровождать, сама отлёживалась, не высовывая носа на улицу. Потому Молли добралась лишь до городского рынка с непроизносимым названием torzhische, походила меж рядами, присматриваясь и прислушиваясь, да и то очень недолго.

Теперь же она жадно глядела по сторонам. Впитывала, вбирала в себя всё – чистый морозный воздух, низкое солнце на прозрачном голубом небе, бревенчатые дома по обе стороны улицы, ставленные просторно, с размахом.

Городок, конечно, был не чета Норд-Йорку. Ни высоченных домов, ни изрыгающих дым труб. Ни паровиков с локомобилями, ни громадных фабрик, ни блистающих кофеен с кондитерскими – правда, и резкого разделения на богатые и рабочие кварталы Молли тоже не заметила. Нельзя сказать, конечно, что тут царили полная благость, всеобщий достаток и довольство – хватало бедных домов, маленьких, в два окна, встретилось и несколько покосившихся, заколоченных избушек. Некоторые из Rooskies носили одежду побогаче, с дорогим мехом, с бисерными вышивками и парчовой тесьмой, но вот нищих, бедняков-побирушек она не увидела совсем. И большинство домов в городке не сильно отличались друг от друга – ну, если не считать дивного деревянного кружева наличников, узоры на которых ни разу не повторялись.

Сейчас эти дома во множестве покидали люди. Мужчины в тулупах, валенках и меховых шапках, с длинными ружьями за спиной и непременным ножом на узорчатом поясе.