За краем поля

   Травница схватилась за новый кусок покровов уродливых древ, что боле не напоминал грубый уголь, а был бледно-сер, упруг и практически влажен без своей жёской оболочки. За спиной что-то подозрительно треснуло. Сухой, исполненный тяжести звук с чуждым этому мёртвому лесу посвистом всё наростал сорвавшейся лавиной и приближался так стремительно, что застигнутая врасплох девица не успела даже коснуться оголёной мякоти иномирного растенья, как мощный удар в зад оторвал её от земли. Неистово завизжав скорее от неожиданности, чем боли, чародейка взлетела в воздух. Пролетая по большой дуге над злосчастной площадкой и не прекращая терзать надсаженное горло, Алеандр ещё успела осознать, что бездарно промазывает мимо глумливо усмехающегося чернокнижника. В тот же миг сплетённые единым ковром ветки деревьев с противоположного края поляны неласково приняли на себя пущенное собратом тело, вздёрнули, толкнули и потащили прочь. Прокувыркавшись по туго сцепленным плетям и рухнув в холодную студенистую кучу, Алеандр Валент смогла на собственной шкуре убедится, что перед лицом общего врага сплотится могут даже каннибалы.

   Яританна Чаронит встала на краю площадки, нервно поправляя платье, слипшееся в истекающий кровавой жижей ком. Почему-то сейчас выглядеть хорошо было для неё действительно важно, как важны бывают для душевнобольных порядок разложенных на столе щепок или цвет чулок проходящей мимо старухи. Девушка хваталась за это ощущение из последних сил, чтобы излишне приземлённая душонка не поддалась мелочному страху, не дала позорную слабину. Ещё один шаг и её точно заметят. Один шаг с разбегу и в пропасть, откуда не выбраться. Один вздох и всё оборвётся. Существа, обладавшие такой духовной силой, при желании просто сметут её одним взглядом, будто и не было никогда под солнцем одной маленькой, но очень упрямой и, как оказалось, не слишком предусмотрительной ратишанки. Фактически она стояла на краю своего существования и прекрасно понимала это.

   "Из всех возможностей глупо умереть, самым благородным всё же является самоубийство" - саркастично подумала чародейка, расправила плечи и гордо шагнула вперёд.

   - Доброе время суток, почтенные!

   Великаны медленно обернулись и, не найдя сразу неизвестного нарушителя спокойствия, удивлённо пожали плечами. Из-за края столешницы была видна лишь макушка чародейки, что саму её более чем устраивалоно, но пользы замыслу не приносило.

   - Прошу прощения, - громче и куда настойчивее подала голос девица, - не знаю, как к вам точнее обращаться.

   Курчавый, первым сообразивший заглянуть под стол, удивлённо вздёрнул густые брови.

   - Ну, можешь, звать нас богами, - с какой-то задумчивостью и даже настороженностью проговорил он, внимательно рассматривая хрупкую девушку. - Лет двести назад нас именно так бы и назвали. Это теперь с какого-то перепугу все трилицым поклоны бить стали. С ума там все что ли посходили?

   - Так и триликие же сумасшедшие, чего от паствы ожидать, - поддержал его седой и самым благожелательным тоном обратился к настороженно притихшей чародейке. - Ты уже, наверное, поняла, что эти трёхголовые болванчики из старых Могучев образовались, что по возрастному слабоумию и скуке сливаться начали. Так что на этот район мы единственные здесь Могучи и остались. Считай, на полмира боги.

   - А меня можешь звать их онтагонистом! - бодро вякнул со своего места измученный чернокнижник, пускай эта бравада и стоила ему значительных усилий.

   - Помолчи уж, пёсья кровь, - недовольно отмахнулся от нахального пленника курчавый. - Потом с тобой разберёмся. Не видишь, что ли? Внуча пожаловала.

   - Как добралась? Никто не обижал? - седовласый подхватил растерявшуюся в конец девицу подмышки и с шокирующей лёгкостью усадил на столешницу.

   Танка нервно икнула, но свято памятуя правила приличия, скромно улыбнулась, надеясь, что глаз у неё при этом не дёргается.

   - Рановато что-то она с инициацией, - недовольно нахмурился курчавый, от чего слишком в последнее время храбрая духовник побелела до первых эдельвейсов. - Резерв до конца не окрашен, да и девица ещё...

   Может, Богам Межмирья или, как они себя сами назвали Могучам и положено знать о простых смертных анатомические подробности, но нежная сущность благовоспитанной ратишанки, что никогда и не целовалась-то толком, от подобной непочтительности вся встрепенулась. Правду, вместо страха и смущения, неожиданно проступила злость. От величайшей и, скорее всего, последней в жизни ошибки Чаронит спас длиннобородый исполин:

   - Да где ж ей было проводника нормального найти? Наших же там уже и нету, а кто живой - все в жрецы подаются. Тебя хоть не пришибли случаем, выглядишь-то как живая, так все Могучи так выглядят...

   - Да какая из этой клыхи Могучь! - не то возмутился, не то умилился курчавый (Танка пребывала не в том состоянии, чтобы анализировать возможное значение архаизмов).

   - Ну, лихость из неё последнее время так и прёт, - не согласился второй. - Хотя ты прав, упустили для Могучи момент - не то воспитание.