За краем поля

   Тёмный чародей вытащил из нагрудного чехла старый изогнутый кинжал чёрной меди и, продолжая напевать слова архаичного стихира, по рукоять вогнал в ладонь. Проклятая кровь хлынула на алтарь, будто не плоть её удерживала, а тонкая плева сопротивлялась внутреннему давлению. Чарующий напев не сбился, даже не дрогнул ни единым звуком, пока к изрезанной кисти прижимали древний янтарь. Печать Кейтуса, коснувшись живительной влаги, жадно вцепилась в открытую плоть незримыми жгутами-нитями. Янтарь сверкнул, задрожал, налился густым багрянцем и с треском отпал, переполненный клочьями резерва. Медведь, осторожно подобрал его, оберегая от нового соприкосновенья с проклятой кровью и с силой вдавил в голову вошедшего в транс жертвенного зверя. Зачарованный непрекращающимся напевом кот, скованно дёрнулся, пытаясь уклониться от несущей агонию и муки печати. Блеснул в свете кружащих рун окровавленный кинжал, омываясь сочащейся из держащей руки кровью. Удар... и клинок треснул до рукояти.

   Дрогнула земля, выбрасывая волны зыбкой силы до северных болот, гор запада и холмов востока. Жар поднялся по алтарю, поджигая пучки повядших лунниц. Напев прервался изодранный воплем и сфера покачнулась. Небеса прорезала ветвистая молния, зависнув в облаках так и не коснувшись земной тверди. По трещинам-разломам звёздами разбежались искры, вытягивая абрисы неровной воронкой.

   - Свершилось, - с восторгом подумал мужчина и в голос уже прокричал зыбкому разлому измерений: - Силой и властью заклятой и проклятой к мощи взываю мне лишь послушной: тот, кто...

   Тонкий бабий визг, особенно мерзкий и глумливый в благоговейной тиши величайшего в истории чародейства ритуала, разорвал пространство меж алтарём и воронкой, заставив голос заклинателя дрогнуть, а самого чародея невольно качнуться, так он был резок и до оторопи знаком. Медведь медленно, словно не до конца ещё веря в происходящее, заставил себя обернуться, вопреки здравому смыслу. Из тьмы объятого разлившимся проклятьем поля на него смотрело два светящихся глаза. Один был пронзительно зелёным, сияньем ровняясь с трещиной пролома, другой - лиловым и почему-то всё время мигал.

   - Нет, вы издеваетесь!?! - отчаянно заорал чародей, уже понимая, что таинство грубо нарушено и пути отступленья пылают под ногами.

   Вскинув руку над жертвой, он попытался перехватить токи силы, но скрюченные пальцы не поддались. Чародей уж было потянулся к печати, как нечто великое настолько, что душа заходилась в первозданном трепете, вцепилось в загривок, вздёргивая над алтарём и увлекая в сквозящий инфернальной энергией поток.

  ***** ***** ***** ***** *****

   Было холодно. Земля, казалось бы, прогретая за весну и лето должна, если не пыхать жаром, то бережно ласкать ноги теплом иль лёгкой прохладой, но мрачное поле встречало гостей злобным, поистине могильным холодном. Чуть тёплый воздух, будто случайно залетевший в этот обрывок пространства, заметно дрожал, отторгая от себя инфернальный повей, что по ямам и особо глубоким бороздам успел затянуться ажуром изморози. Колкие, толстые плети морозца, припудренные пыльцой раскрывающейся лунницы, превращали поле в огромный экзотичный ковёр.

   - А ты знаешь, что лунница цветёт только три ночи в году и её пыльца может вызвать анафилактический шок в случае применения некоторых заклинаний? - заметила Алеандр, растирая меж пальцев сияющую в свете луны пудру. - Вот только я не могу припомнить, каких именно, но если что - средство безотказное.

   Яританна в ответ рассеянно кивнула. Она не особенно следила за потоком травницких мыслей, да собеседнице это и не было столь уж необходимо. В противном случае, после каждой фразы Валент вынуждена была бы слышать стук зубов боевой подруги. Босые ноги, что раньше были изнеженны городской жизнью, а теперь покрылись царапинами и мозолями суровых словонищских дорог, начинало сводить от холода.

   "Если я завтра же не получу горячую примочку и полфлакона укрепляющей настойки, непременно подхвачу воспаление лёгких с осложнениями. Ревматизм будет точно, возможно, артрит и даже гангрена. Ногти таким темпами отслоятся к утру..." - безрадостно думала духовник, пытаясь навскидку определить площадь повреждений.