За красными ставнями

— Я здесь, сынок, — послышался ободряющий бас.

— Я где-то читал, что вы были не то адвокатом, не то врачом.

— Верно, сынок. В более молодые годы я был и тем и другим. Я позабочусь об Альваресе. А вы стойте там и подумайте, куда именно сподручнее всадить пулю в этого прохвоста.

— Уверяю вас, сэр Генри, со мной все в порядке, — сказал Альварес.

— Знаю, знаю. Где ваш фонарь?

— В правом кармане пиджака. Вот он.

— Спасибо, сынок. — Г. М. подошел к левому боку Альвареса.

— Я ценю вашу заботу, сэр. Но нет ни малейших…

— Заткнитесь, — прервал Г. М.

Невзирая на протесты, он быстро расстегнул пиджак, жилет и рубашку Альвареса, разрезал ножом нательную сорочку и отодвинул ее в сторону вместе с рубашкой, а потом, придерживая одежду левой рукой, стал изучать рану в груди при свете фонаря.

Это не заняло много времени. Пальцы Г. М. были деликатными, в отличие от пальцев Альвареса, когда он поправлял и застегивал одежду.

Г. М. положил фонарь в карман его пиджака.

— Слушайте, сынок! — свирепо зашептал он. — Думаю, пуля более чем оцарапала ваше левое легкое, прежде чем застрять в плече.

— Ну?

— Господи, и вы еще спрашиваете! Я сказал «легкое». Если мы не доставим вас в больницу на операцию в течение получаса, вам крышка. Вы умрете.

Выражение лица Альвареса было не столько сердитым, сколько озадаченным.

— Умру? Но какое это имеет значение, если я сначала изобью, а потом арестую вот этого… — Его правая рука, все еще держащая короткоствольный кольт, яростно ткнула им в сторону Колльера. Внезапно в его глазах что-то мелькнуло. — Морин… — начал он и умолк.

Пола, опустившаяся рядом с ним на колени, поднялась. Так как она вытерла окровавленные руки о слаксы и откинула ими волосы с лица, вид у нее был довольно дикий.

— Морин поймет, — сказала Пола.

— Сэр Генри, — мягко произнес Альварес, — вы вынуждаете меня напомнить вам, что здесь все еще командую я. — Он закашлялся. — Билл!

— Да, старина?

— Будьте так любезны, — официальным тоном обратился Альварес к Г. М., — подняться на штабель, взять у Билла «уэбли» и держать Колльера под прицелом, пока я поговорю с Биллом наедине. Если Колльер попытается бежать, стреляйте ему в голову. Уверен, сэр, что вы понимаете всю необходимость подобных мер.

Г. М. должен был как-то облегчить душу.

— Это не необходимость, а удовольствие! — рявкнул он во весь голос.

С трудом взобравшись на штабель ковров, Г. М. пробормотал Биллу какие-то указания и забрал у него револьвер. Билл спрыгнул на пол.

Альварес стоял прямо, все еще держа в левой руке брезентовую сумку.

— Прежде всего, Билл, — сказал он, — я хочу, чтобы ты не обращал внимания на то, что говорит сэр Генри.

— Хуан, мне все это не нравится. Что именно он говорит?

— Он думает, что я серьезно ранен, но это чепуха. — Улыбаясь, Альварес схватил правой рукой Билла за руку. — Посмотри на этот штабель ковров. Это настоящий ринг размером двадцать квадратных футов. И к тому же твердый, как асфальт, верно?

— Да, но…

— Я собираюсь избить его, — процедил сквозь зубы Альварес, кивнув в сторону Колльера.

Он бросил сумку на пол. Шнурок развязался, и оттуда выпала боксерская перчатка — очевидно, одна из пары.

— Я ранен? — Альварес улыбнулся. — Чушь! Смотри на меня!

Выпрямившись, он начал изображать хук слева. Его левое плечо приподнялось, а рука метнулась вперед одновременно с левой ногой.

Внезапно Альварес остановился. Дело было не в резкой боли в плече — против этого он бы не возражал, — но рука отказывалась повиноваться. Он упал бы лицом вниз, если бы Билл не подхватил его.

— Полегче, старина.

Альварес посмотрел на свою левую руку и медленно опустил ее.

— Я не могу этого сделать! — в ужасе прошептал он.

Хотя Билл крепко держал его, Альварес, снова попытавшись имитировать удар, снова потерпел неудачу.

Его рот задрожал, словно у паралитика, потом лицо стало бесстрастным и неподвижным, как у индейца. Но он не мог контролировать взгляд, в котором застыли мука, унижение и стыд.

Лицо Билла казалось деревянным, если не считать покрасневших скул и выражения глаз, которые он тут же опустил.

Только Пола, стоявшая лицом к нему, ощущала гнев, жалость и сочувствие, кипящие в его сердце.

— Слушай, старина, — откашлявшись, заговорил Билл. — Хочешь, я тебя заменю?

Альварес повернулся.

— Ты? — неуверенно спросил он.

— Да.

— Мне трудно объяснить. — Альварес схватил Билла за руку. — Это звучит слишком глупо. Но видеть Колльера побежденным другим спортсменом было бы так же здорово, как избить его собственноручно. Ты сможешь с ним справиться, Билл?

— Не знаю, — ответил Билл, вытирая рот тыльной стороной левой ладони. — Возможно, у меня нет никаких шансов. Но я постараюсь.

Он сбросил пиджак и галстук, швырнув их на пол. У Альвареса начался жар, хотя он не замечал этого. Он почти бредил.

— Слушай! — прошептал он. — Сегодня у портного Хэммонд сказал кое-что. Не могу вспомнить… Что-то вроде того: «Есть только один тип любителя, способный победить Колльера в короткой схватке, — громила, кто может наносить сильные удары не хуже самого Колльера».

Билл посмотрел на свои руки, расправляя пальцы.