За кулисами диверсий

«Самых Вам наилучших пожеланий, каких и придумать не могу! И много, много Ваших книжек в сафьяновых переплетах и с золотым обрезом. И очень скоро!» Так подогревает честолюбие А. Петрова-Агатова уголовник В. Буковский. Следующая поздравительная открытка написана карандашом. Автор А. Гинзбург. Тот, у которого не переводились инвалютные сертификаты и «подарки» с Запада и который, оказывается, настолько беден, что вынужден ремонтировать шариковый карандаш. «Милай Сан Саныч! В Москве этой самой даже карандаши чинить не умеют, а ничего другого под рукой нет… Саньку я так и не увидел, он в яслях был. Мы ему притащили большую машину и летающий вертолет. Все вполне мирное, что было вовсе не просто, потому как на прилавках «Детского мира» сплошные танки и автоматы…»

Е. Вагин, сбежавший в Америку и пребывающий там в должности шефа идеологического отдела ВСХСОН, подведомственного американской секретной службе, хочет «ритмически, — как он пишет, — выразить переживание растущей близости…»

Мой милый друг. Вы — ипостась Поэта.
Поверьте, говорю Вам не в упрек.
Вы как поэт — носитель яркий Света,
В кругу светил Вы — творчества планета.
И, верно, так Всевышний Сам предрек…

«Почетный гражданин Израиля» Хассаль Каминский пишет для вящей убедительности на бланке израильского учетного банка: «Дорогой Александр Александрович! Я, конечно же, никуда не пропал, как в общем–то в Израиле никто не пропадает…»

Ярый антисоветчик А. Радыгин, ныне проживающий в США: «Прочитала мне Алла куски вашего письма, меня и ее как–то касающиеся. Как всегда, захотелось с вами поспорить, потому что, как всегда, я в ваших построениях, как логических, так и иррациональных, отыскал темы для извечного нашего спора… Правда, ни старые, ни новые разногласия не изменили моего к вам самого теплого и доброго отношения…»

Вроде бы достаточно, что касается эпистолярного жанра. Авторы писем, как видим, старались всеми силами подогреть у А. Петрова—Агатова дух недовольства, сыграть на его тщеславии и гордыне… Перейдем теперь к бюллетеням радиостанции «Свобода». Итак, читаем на первой странице «Материалы Самиздата. Выпуск 8/76. 5 марта 1976 г. Внимание: предлагаемые документы размножаются для использования их штатными сотрудниками радиостанции Свобода. Радиостанция Свобода намерена предоставить эти материалы для использования другим лицам по их просьбе при условии, что они предназначаются только для частной информации и использования. Во всех случаях пользование этими документами сопряжено со строгим соблюдением всех ограничений, помеченных на отдельных материалах».

Далее идет оглавление. Среди анонсов за № 2419 начертано: «Александр Петров—Агатов, статья «С Рождеством Христовым!», без места и даты, но на воле, вероятно 6.1.76».

Теперь приведем отрывок из книжки, напечатанной в Париже в типографии «Импрессион интернасьональ» 18–20, рю дю Фобур дю Тэмпль». «…Позже достиг Запада анонимый очерк с громоздким названием «Всероссийский Социал–христианский Союз Освобождения Народа: состав, программа, методы работы, идеологические позиции, причины поражения». Очерк был датирован «Ленинград, 1969» и был, несомненно, написан кем–то, хорошо знакомым с деятельностью ВСХСОН. Этот очерк увеличивал наши знания об организации, а также интерес к ней среди специалистов на Западе.

Тем не менее не хватало сведений, проливающих свет на самые личности вождей и членов ВСХСОН. Вскоре два одаренных и осведомленных человека заполнили этот пробел. Первым из них был Александр Александрович Петров—Агатов (р. 1921 г.), многолетний член Союза писателей, который провел в заключении от 1947-го до 1967-го года. Выпущенный в 1967 году, он смог воспользоваться лишь одним годом свободы до Нового осуждения на 7 лет за стихи»…

И вот, наконец, брошюрка Андрея Амальрика («Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». О самом труде «великого историка» мы уже рассказали. Сейчас — слово А. Петрову—Агатову, который знал хулиганствующего «диссидента» лучше, чем кто–либо другой.

— С «исторической» личностью я встретился последний раз на квартире весьма ценимого на Западе антисоветчика Юрия Орлова незадолго до отъезда Амальрика из Советского Союза. Он вошел с художественно оформленной женой, не пожалевшей на себя ни штукатурки, ни красок и ни кистей, держа в одной руке бутылку шампанского, другой прижимая к груди взъерошенную сиамскую кошку.

— Урра! Победа! Уезжаем в Израиль!

— В Израиль? — удивился ходивший тогда в председателях «группы содействия по проверке выполнения Хельсинкских соглашений» самозванец Орлов.

— Не пугайся, друг! — заулыбался Амальрик. — Израиль только повод для выезда. Зачем мне эта несерьезная страна? Поедем шуметь в Европе и в Америке!

— Вместе с кошкой? — в шутку спросил я.

— Разумеется. Она — мой живой талисман и, если хотите, символ…

«Символ» долго обнюхивал меня.