За кулисами диверсий

Часто у меня спрашивают, когда впервые зародилось сомнение в правильности избранного пути. Положа руку на сердце скажу — не сразу. Это сейчас мне стала очевидна вся нелепость утверждений об «агрессивности» Советского Союза, явно видны попытки со стороны зарубежных «советологов» придать вид «объективности» махровому вранью. А тогда, в разгар «холодной войны», не я один находился под влиянием психоза неизбежности военного столкновения между двумя мировыми системами. Понадобилось время для прозрения. Впервые я почувствовал, что мы идем куда–то не туда, получив указание принять участие вместе с работниками сектора «психологической войны» в организации курсов по подготовке следователей для допроса «советских военнопленных». Директива по этому «мероприятию» последовала от руководящих органов НАТО. Для этой цели были взяты на учет все военные, говорившие по–русски. Отдел кадров получил приказ подготовить для нас списки выходцев из русских семей, проживающих в Бельгии. Через несколько недель «курсы» начали свою работу.

Обучение будущих «следователей» состояло из двух частей — теоретической и практической. Программа была составлена по американской системе. Она начиналась с ознакомления всех курсантов с военными терминами на русском языке. Офицеры–преподаватели прошли специальную подготовку в Соединенных Штатах и Голландии. Курсы размещались в пригороде Брюсселя, в местечке Евере. Начальником этих курсов был подполковник Колперт, толстый, невысокого роста человек, с весьма покладистым, при первом знакомстве, характером. Он неплохо владел русским языком и считал сам себя одним из крупнейших специалистов по Советской России, что любил подчеркивать во время отеческих бесед со своими слушателями. Благодаря курсам мне удалось заглянуть за стены специального подразделения военной разведки, именовавшегося БОКА, которое занималось подготовкой специальных операций за рубежом и работой с зарубежными информаторами, то есть агентурой.

Но вернемся к курсам «следователей». По окончании теоретической части начались практические занятия. Каждый курсант должен был выступать в роли «следователя» и в роли русского «военнопленного». Перед «следователем» лежала шпаргалка с вопросами, которые он должен был задавать «пленному» и определить, говорит тот правду или лжет. Курсант — «военнопленный» получал «биографию» и сценарий, который он должен был запомнить наизусть. Вот один из примеров такого «сценария», который остался в моей памяти. «Вы ефрейтор Смирнов Петр Сергеевич, 25‑го артиллерийского полка, 3‑й роты. Командир батареи — капитан.., его помощник — лейтенант… когда началась война, ваша часть располагалась в городе Смоленске. В ночь на,., ваше подразделение посадили на грузовики вместе с оружием и вещами и повезли на запад. По пути вы встречали машины с боеприпасами, эшелоны с танками, инженерные войска и т. д. В районе Бреста, неподалеку от леса, вы попали в засаду и вас взяли в плен. Вы решили ничего не говорить «следователю», кроме имени, года рождения и личного номера…» Запомнивший эту «биографию» курсант помещался в темной комнате. Внезапно загоралась сильная лампа, направленная прямо ему в лицо, и допрос начинался…

К этому времени я уже долго занимался изучением русского языка и достиг, надо сказать без ложной скромности, немалых успехов, что, кстати, и заметил подполковник Колперт. И вот как–то мне предложили попробовать исполнить роль «пленного». Мои успехи превзошли все ожидания. На некоторое время я превратился в профессионального «подследственного». Вживаясь в «биографии» моих ролей, я и обратил внимание на то, что советские военнослужащие попадают в «плен» почему–то в русских городах. «Кто же агрессор в таком случае?» — думалось мне, и эта мысль начала сверлить мозг днем и ночью… «Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать», — кажется, так утверждал неаполитанец Марко Поло, предпочитавший книгам путешествия. Я решил при случае попросить начальство направить меня в Советский Союз для стажировки. Мне не терпелось познакомиться с народом, который отдал 20 миллионов жизней, чтобы спасти мир от гитлеровской чумы, который первым послал в космос человека и о котором столько шумела западная пропаганда…

Однако удобного случая для разговора на эту тему как–то не представлялось. Но, как говорит старая восточная пословица: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Он, этот «Магомет», явился ко мне в образе подполковника Колперта, с которым я встретился однажды уже после прекращения работы курсов в кабинете моего рыжего шефа.

— Ян, подполковник Колперт назначен военным атташе в Москву. Он неплохого мнения о тебе.

— Очень приятно. Поздравляю вас, господин подполковник. Спасибо.

— Но ему нужен помощник, разбирающийся в авиации.

— Чем могу служить?

— Тем, что поедешь в Москву. Как, подполковник, подходит наша кандидатура?

— Конечно, подходит. Если я не ошибаюсь,, он производит впечатление славного малого.

Потом, обращаясь ко мне, добавил: