За кулисами любви

Насчет музея подумалось не зря. Гостиная, оформленная в сиреневых тонах, на его взгляд, очень напоминала вернисаж в музее изобразительных искусств, который он посещал недавно в качестве генерального спонсора привезенной в Екатеринбург выставки работ Сальвадора Дали. Вот где, кстати сказать, был кошмар! Он впервые увидел эти десять картин и несколько скульптурок уже в зале, куда пришел поторговать лицом рядом с мэром, губернатором и американским консулом. Началось с того, что какой-то идиот из местной богемы приклеил себе под нос длинные усы а-ля Дали и устроил у входа инсталляцию (кажется, именно таким словом назвали ему разлитую перед входом в музей лужу бутафорской крови, в которой валялись три безголовых тушки мороженого минтая и механизм, напоминающий змеевик от самогонного аппарата), и все испачкали ботинки. Они протиснулись мимо толпы народа, который уже несколько часов давился в живом коридоре из тоскующих милиционеров. Внутри было пока пусто, музейные дамы обмирали и говорили с придыханием, на Валерии висли молоденькие журналистки, щебеча наперебой: «Впервые в истории Урала!», а он после всего увиденного не мог выдавить из себя ни слова. Картины, проделавшие долгое путешествие в уральскую глубинку за его деньги – и немалые! – Валерия потрясли до глубины души. Да, он тупой и отсталый деляга, ничего не понимающий в искусстве, но если бы он увидел произведения великого художника до того, как явился сюда, он не дал бы на эту выставку ни копейки, ни цента! А экспонаты еще несколько дней снились ему по ночам, особенно скульптурка, изображавшая понурого ангела, сидящего перед торчащим из земли зеленым пальцем с красным ногтем, и в довершение композиции на пальце росли не то рожки, не то ветки.

Нет, безусловно, экспонаты, представленные в Викиной гостиной, столь тяжелого впечатления не производили. Но придавали комнате нежилой вид – не хватало только витрин с подсветкой. Повсюду – в нишах, на полках вместо книг, на подоконниках вместо цветов, на столах и даже на полу – стояли разнокалиберные безделушки венецианского стекла (о да, он до сих пор помнил, как в Италии Вика носилась по магазинам, скупая рыб, птиц и прочую стеклянную живность, постоянно названивая домой дизайнеру, и сколько потом хлопот было со всем этим добром в аэропорту!), а на стенах висели картины – цветы, морские раковины и лица, тоже все синие, розовые и сиреневые – красота! Картины были странные. Валерий подошел к одной из них и осторожно потрогал пальцем – вроде тряпка.

– Это батик, – прозвучал у него за спиной мелодичный голос жены.

«Наверное, она пришла в сиреневом халате», – подумал Валерий и обернулся. Но не угадал. На Вике ничего не было. Ничего, кроме заколки для волос, которые она собрала в узел на затылке, открыв лоб, скулы и шею. Без косметики у нее было лицо двадцатилетней девочки, трогательной и милой. Зеленые глаза смеялись. На щеках играли ямочки. Она нисколько не стеснялась. Она не была голой, как бывает, когда человека хочется чем-то прикрыть, неловко отвести глаза. Она была обнаженной, как античная статуя, и столь же совершенной, любая одежда показалась бы на этом великолепном теле ненужной и неуместной деталью. Валерий, как мальчишка, открыв рот, таращился на жену.

– Это батик, роспись по шелку. Нравится?

Валерий кивнул, не понимая вопроса, не отрывая взгляда от Вики. Она вся была в капельках воды, и когда подошла ближе, Валерий непроизвольно стер рукой капли с ее плеча. Вика поняла его жест по-своему и прижалась к нему всем телом, закинув руки ему на плечи. От нее изумительно пахло какими-то цветами, он никогда не разбирался в цветах, и почему-то морем. У Валерия закружилась голова, и он стал губами собирать капельки воды с ее лица, с ресниц, с губ, с беспомощно открытой его поцелуям шеи…

Он пришел в себя спустя какое-то время (миг или час – он не понял). Вика лежала рядом с ним на ковре, белом, но с сиреневыми разводами. Проклятый сиреневый цвет вдруг стал его ужасно раздражать, отовсюду лез в глаза, давил на переносицу, мелькал пятнами, не давая сосредоточиться. Вика смотрела на него с улыбкой и рисовала пальчиком по его груди, проводя то подушечкой, то острым ноготком. Валерий рывком сел, наглые пятна заплясали хороводом, слились в одну большую кляксу и лопнули где-то внутри головы. Если он немедленно не уйдет из этой сиреневой комнаты, он ослепнет, сойдет с ума! Он даже не смог заставить себя поцеловать Вику, неловко собрал свою одежду и едва удержался от того, чтобы ею не прикрыться, – Вика, наверное, рассмеялась бы. Она и так села и следила за его маневрами с веселым интересом.

– Ты уходишь? – спросила Вика, наклонив голову набок, и волосы блестящим потоком перетекли с левого на правое плечо – Валерий посмотрел.

– Нам надо поговорить, – проклиная себя, выдавил Валерий. – Я сейчас приведу себя в порядок и приду.

– Приходи на кухню, – назначила свидание Вика. – Очень есть хочется.