За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР?

Сталин предвидел принципиальный вариант такой сделки еще по состоянию на начало весны 1936 г. В состоявшейся 1 марта 1936 г. беседе с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Роем Говардом, отвечая на вопросы последнего «Как в СССР представляют себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?», Сталин заявил следующее: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Обычно агрессивное государство находит такие границы. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 г., когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через нее прорваться к Ленинграду. Я не знаю, какие именно границы может приспособить для своих целей Германия, но думаю, что охотники дать ей границу "в кредит" могут найтись»[380].

В-четвертых, потому, что это был не просто единственный в тот момент шанс предоставить Гитлеру плацдарм для нападения на СССР, а именно же подконтрольный Западу плацдарм. К тому же с возможностью нанесения сокрушительных фланговых ударов по Германии. Блиц «Дранг-нах-Остен» -криг с чехословацкого плацдарма и частично из Восточной Пруссии оставлял оголенными как правые, так и левые фланги обоих направлений удара (в то время германские стратеги исходили из стратегии «клещей», то есть зажатия войск противника с двух сторон, о чем было известно британской разведке). Оголенным оставался и их тыл. Соответственно и Польша, и прибалтийские лимитрофы могли по сигналу из Лондона нанести соответствующие удары по вермахту, особенно по его растянутым коммуникациям, и перерезать их, в то время как Франция и Великобритания объединенными силами нанесли бы удар по самой Германии. К сожалению, приходится отдать должное сообразительности Адольфа. То ли до Мюнхена, то ли, что скорее всего, после Мюнхена, но он смекнул, чем может кончиться «любезность» англо-французских «друзей» — подельников по мюнхенской сделке. Упоминавшаяся выше поэтапность военных операций вермахта — сначала Польша, затем поворот на Запад и только потом нападение на СССР — проистекала именно из этого.

В-пятых, в отношении Чехословакии имелся сильный рычаг давления — проблема Судетской области, прогермански ориентированный сепаратизм немцев которой с момента привода Гитлера к власти в Германии расцвел махровым цветом.