За кулисами. Москва театральная

Юрий Любимов считался красавцем, всегда нравился женщинам. Он женился на артистке Нине Зориной. Однажды артисты после удачной халтуры решили поехать навестить своих друзей в подмосковный дом отдыха, где был и Любимов. Прихватили с собой его жену, наняли такси и отправились за город. Приехали ночью. Артисты – обитатели дома – были на реке и жгли костры. Рубен Симонов пел под гитару, Вера Львова декламировала, а Любимов за деревом крутил серьезный роман с артисткой Коровиной. Обнявшись, любовники выбежали навстречу приехавшим, и жена Любимова, увидев супруга с артисткой, круто развернулась и молча (ночью!) ушла в Москву. Он погнался за ней. Но она даже не повернула головы.

Такие подробности и детали – не плод моей фантазии. Их мне поведала старейшая актриса Вахтанговского, удивительная Галина Коновалова. Она прожила в театре огромную жизнь, работала до 98 лет.

Это только одна из любовных историй Юрия Петровича. Товарищи никогда не замечали, что будущий всемирно известный режиссер красиво режиссировал свои романы. Его никто не видел с цветами, дорогими подарками. Среди его жен были актрисы, балерины. Самая известная из них – легендарная красавица советского кинематографа Людмила Целиковская, которая вышла замуж за Любимова после смерти мужа – академика архитектуры Алабяна. У нее это был пятый брак, у него – четвертый. По одной версии брак их был гражданский, по другой – официальный. Но эти формальности никого не волновали.

Их роман вспыхнул на гастролях в Одессе и имел достаточно быстрое логическое завершение в Москве, когда Ю. П. переехал в квартиру академика. Роман их длился довольно долго: хотя мэтр и посматривал на сторону, но не был активен в этом вопросе. Целиковская относилась к этому снисходительно: простила ему плотскую интрижку с артисткой Корниловой. Однако почему-то не простила Катю – венгерку, с которой Любимов имел непродолжительную связь на гастролях в Будапеште. В результате Любимов вместе с вещами был выставлен. До сих пор в театральной Москве считают, что Целиковская, в солидном возрасте совершившая крутой поступок, жалела о расставании с Юрием Петровичем.

Так вот, история с первой женой Любимова – актрисой Зориной – на самом деле могла произойти (и наверняка происходила) не в театре, а в миру, где немало благородных женщин, достойно встречающих супружеские измены. Тогда в чем же разница между актерскими и человеческими романами? Актер Михаил Козаков, имевший успех у женщин, женился только не на актрисах:

– Актриса-жена – это большое испытание, – считал Михал Михалыч. – Чем больше актриса – тем больше испытание. Это не значит, что актриса не может быть хорошей женой. Я могу привести примеры – Инна Чурикова, Лиля Толмачева, Нина Ольхина, другие… Но если мужчина перед спектаклем дергается и все психованные моменты несет в дом, то женщина-актриса, которая импульсивнее, тоже думает о роли в первую очередь, а не о доме, о муже. А мужу нужен обед, домашний покой.

– Так вы поэтому не женились на актрисах?

– Я всегда искал чего-то другого. Чтобы театр не продолжался дома. Хотя мои жены – Грета, Регина и Аня – имели определенное отношение к искусству.

– А с актрисами приятно иметь роман?

– Для меня без разницы. Если у меня была связь с актрисой, меня хватало на две недели.

Однако послушаем голос из «человеческого» лагеря, столкнувшегося с театральным в любовном экстазе. Один состоятельный и влиятельный в Москве издатель, пожелавший остаться неизвестным, имел множество романов с актрисами и даже на одной из них был женат. Так вот, он утверждает:

– Человеческие романы от театральных отличаются, как земля от неба. Я постоянно сталкивался с тем, что в любви актрисы постоянно играют какую-то роль, которая им быстро надоедает. Интерес ко мне у актрис пропадал, как только из меня они откачивали все, что можно. И еще – актрисы очень быстро увлекаются другими мужчинами. Да, актрисы меня бросали.

Корыстолюбие актрис – дело традиционное. В русском театре хорошенькие героини всегда были на содержании у состоятельных господ. В связи с этим вспоминается старая актерская байка известного их знатока Бориса Львовича. Тридцатые годы – встреча артистов Малого театра с трудящимися Москвы. Речь держит актриса Яблочкина, чье имя теперь заслуженно носит Центральный дом актера. С пафосом она вещает: «Тяжела была доля актрисы в царской России. Ее не считали за человека, обижали подачками. На бенефисе, бывало, бросали на сцену кошельки с деньгами, подносили разные жемчуга и бриллианты. Бывало так, что на содержание брали! Да-да, графы разные, князья…» Сидящая рядом великая «старуха» Евдокия Турчанинова дергает ее за подол: «Шурочка, что ты несешь!» Яблочкина спохватывается: «И рабочие, рабочие!..»

5