За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

26 февраля 1990 года, утро.

Душанбе. Административное здание в центре города

— Хайдар, они сейчас едут в Варзоб.

— Зачем?

— Наверное, ущелье смотреть, озеро… Думаю, что и обедать будут там…

— Ну и что ты надумал?

— Да я уже все решил.

— То есть?

— Ну решил, Хайдар. Там на повороте есть хорошее место.

— Дильшод, в этот раз упустить его нельзя. Ты понял?

— Понял. Сделаем как в прошлый раз.

— В ноябре, да?

— Да, да.

— КамАЗ?

— Хайдар, давай я буду сам заниматься этим делом.

— Ты уже позанимался вчера. Хозяин мне уже вставил за это. На какой они машине?

— Да на их «Ниве». С ним еще двое.

— Кто?

— Не наши!

— Хорошо!

— В этот раз осечки не будет.

— Ну хорошо. Как все закончится — позвони!

— Обязательно, Хайдар.

— Да поможет тебе Аллах!

26 февраля 1990 года, день.

Таджикистан. Варзобское ущелье

Чайхана, которая находилась на правой стороне Ленинабадского шоссе, была расположена в живописном месте Варзобского ущелья — с одной стороны вверх круто поднимались высокие горы, а с другой, сразу за дорогой, склон резко обрывался к бурным водам Варзоба. Они вчетвером уселись за уже сервированный продолговатый стол, стоящий в отдельной, оформленной в национальном таджикском стиле комнате.

— Если было бы лето, мы сидели бы вон там. — Сопровождавший Орлова начальник инспекторского отдела со сложным именем Абдуллоджон указал рукой на стоящие за окном могучие деревья грецкого ореха. — Ну ничего, Андрей Петрович, приедете летом — обязательно будем кушать там…

Орлов только кивнул головой. Вообще он не очень любил застолья. К алкогольным напиткам Андрей относился очень сдержанно, с удовольствием пил только вино, но, отдавая дань традиции, в хорошей компании мог выпить и немало водки. Коньяк он просто не любил, а виски, попробовав однажды, вообще не пил никогда.

Стол обслуживали три симпатичные девушки-таджички, одетые в длинные пестрые платья с разнообразными узорами, довольно узкие шаровары, заканчивающиеся выше щиколотки и неизменные расшитые тюбетейки. Приветливо улыбаясь, они ставили на стол красивые керамические тарелки и вазы с национальными блюдами. Тарелки с яркой зеленью — укропом, петрушкой, кинзой, луком — соседствовали с двумя большими блюдами, на одном из которых горкой высились самбусы — зажаренные в масле румяные пирожки самой различной формы, а на другом кабоб — маленькие обжаренные колбаски, усыпанные кругляшами репчатого лука, зеленью и рубиновыми зернами граната. Очень скоро в большом казане подали традиционный таджикский плов, от которого исходил изумительный запах жареного мяса и риса.

Абдуллоджон и Андрей попеременно говорили тосты, сначала за удачно проведенную командировку, потом за дружбу, за будущие встречи в Москве и на таджикской земле.

— Андрей! Вот приедешь осенью — и мы обязательно съездим на озеро Искандеркуль. Оно расположено на высоте две тысячи триста метров. Очень красивое горное озеро…

— С удовольствием, Абдуллоджон! Только до осени надо дожить!

— Доживем. Какие наши гады! Тебе нравится здесь?

— Конечно! Очень красиво! Только жалко, у меня не было времени все посмотреть…

— Ничего, в следующий раз. Кушай, Андрей, плов. Это очень хороший таджикский плов. Такого в Москве делать не умеют!

Абдуллоджон, выпив несколько рюмок водки, стал очень разговорчивым. Он без умолку рассказывал о красотах Таджикистана: о живописном Гиссарском хребте и величественных Фанских горах, о каком-то курорте с радоновыми ваннами и грязелечебницей, который находился поблизости, о том, что в этих местах с гор часто сходят сели, сносящие все на своем пути — дороги, дома, линии электропередач, деревья. Один такой сель, рассказал Абдуллоджон, снес целый кишлак, и оставшиеся люди вынуждены были переселиться в другое место. Они назвали новый поселок Хушьери, что по-таджикски означает «будь начеку». Абдуллоджон продекламировал:

 — Лучше пить и веселых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюбленных и пьяниц —
То кого же прикажете в рай допускать?

— Омар Хайям? [22]— догадался Орлов.

— Да. Люблю его «Рубаи».

Немного разомлев от обильной пищи и нескольких бокалов вина, Андрей тем не менее не терял остроты восприятия происходящего, внимательно слушал то, что рассказывал ему коллега, краем глаза следил за тем, как девушки-официантки приносят новые блюда и уносят грязные тарелки, время от времени бросал взгляд в окно, из которого виднелась часть дороги и периодически раздавался шум проезжающего автомобиля. Будь начеку, — сказал Абдуллоджон. Это прежде всего относиться ко мне, — подумал Орлов. — Я должен быть осмотрительным и не терять чувства опасности. До отъезда остается всего несколько часов. Нужно продержаться во что бы то ни стало».