За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

Женщина обреченно кивнула. Так они и жили: днем оба находились на работе, а вечером женщина забирала сына из садика, кормила его ужином и, уложив спать, поднималась к Игорю. Утром она вставала ни свет ни заря, спускалась в свою квартиру, на скорую руку готовила завтрак ребенку, кормила его и отводила в детский садик. По выходным Игорь, как правило, отправлялся куда-то со своими приятелями и мать могла побыть с сыном. Они гуляли около дома или ходили в Битцевский лесопарк. Но никогда и никто не видел Игоря вместе с ее сынишкой, да и вдвоем они появлялись на людях нечасто. Женщину эту соседи видели с заплаканными тазами. Видно, сердце ее разрывалось между мужчиной, с которым у нее были уже почти супружеские отношения, и ребенком, которому она так и не смогла найти отца. Вскоре между Игорем и этой женщиной произошел какой-то разрыв и она перестала появляться на его этаже, а через некоторое время вообще уехала неизвестно куда, и больше их с сыном никто не видел.

Спустя год или два Игорь, которого все считали убежденным холостяком, крайне удивил своих сослуживцев, когда вдруг заявил о предстоящей женитьбе. Но удивление коллег по работе было связано не с самим этим фактом, а тем, кто была его невеста: известная всем сотрудникам управления девушка, интеллигентная, с тонкими чертами лица и, что редко бывает в настоящее время, с длинной красивой косой. Работала она в секретариате, и поэтому общаться с ней приходилось практически каждому. Многие сотрудники управления, а это были сплошь одни мужчины, пытались приударить за ней, но из этого ничего не выходило. Она никого и близко не подпускала к себе, старалась со всеми держать себя ровно и независимо. Ей было уже лет двадцать семь и, хотя она смотрелась хорошенькой девочкой, кое-кто за глаза зло называл ее старой девой.

И вот — на тебе! Игорь, этот безалаберный, хамоватый и, в общем-то, недалекий человек, женится на такой умной и утонченной девушке. Никто не мог понять, чем он заворожил ее, почему она, до сих пор безразличная ко всем домогательствам мужчин, вдруг согласилась стать его женой. Может быть, в нем она увидела какой-то романтический образ, навеянный ей книгами, или внутренний голос-искуситель сказал: «Поторопись, а то останешься одна!» Однако прошло некоторое время, пересуды закончились и уже никому не было дела до того, как жил Игорь со своей новой женой.

Через несколько месяцев после свадьбы сослуживцы молодоженов заметили, что в их семействе намечается прибавление, а еще через некоторое время жена Игоря заболела. Что произошло с молодой женщиной за это время никто не знал, но после той болезни она начала буквально чахнуть. И без того тонкие черты ее лица обострились, былая задумчивость превратилась в подавленность, и теперь уже никто не обнаруживал на ее лице даже намека на улыбку. Нередко ее видели с заплаканными глазами, тихую, жалкую и несчастную. Потом вдруг пополз слух: она больна. Больна тяжело. Кто-то даже сказал: «Это — рак!»

Все это никак не сказывалось на поведении Игоря. Он по-прежнему вел себя развязно: рассказывал в курилке скабрезные анекдоты, посвящал друзей в подробности своих любовных похождений, продолжал проводить свободное время со своими приятелями в кутежах и попойках. Когда его спрашивали о состоянии жены, он раздосадовано махал рукой: мол, чего уж тут рассказывать. А однажды, как-то брезгливо сморщившись, сказал при всех:

— А! Она уже не жилец! Разлагается живьем!

В этих словах не звучало ни толики сострадания или сочувствия, а только досада на то, что ему, Игорю, в очередной раз не повезло. И действительно, жена его угасала с каждым днем, мучаясь от нестерпимых болей, а наверное, еще больше от того, что рядом с ней не оказалось близкой и сочувствующей души, которая могла бы облегчить ее страдания и позволить хотя бы на миг забыться от них. Так она и умерла в безысходной тоске и одиночестве. А Игорь, похоронив ее, обрел явное облегчение, продолжая с еще большим размахом свою беспорядочно-кутежную жизнь.

— Ты же болеешь! Чего приперся-то? — снова спросил Кузина Игорь.

— Болеешь! Да тут такое творится! Как я могу сидеть дома? Ты лучше расскажи, что происходит!

— А чего происходит? Думаешь, я знаю? Ну, ГКЧП этот… Наш-то, наверное, главный там! Никто ничего не говорит! И вчера… Даже намека никакого не было!

— И что, вас не собирали?

— Да ты чего! Конечно, не собирали! Такие вещи делаются… — Он не договорил, а только сделал рукой неопределенный жест, должный, наверное, продемонстрировать, «как это делается».

— Ну а нам-то чего делать? — спросил Кузин. — Сейчас заварится каша и нас…

— Ой, да ничего не завариться! Ну уберут Мишу. Так хватит ему болтать! И всякую шушеру, которая тут повыползала, зажмут! Нам-то с тобой что? Денег, что ли, платить меньше будут? — даже несколько ехидно сказал Игорь.

— Да! А то платят много! — с кривой усмешкой проговорил Олег.

— Ну, много не много, а все-таки платят! А ты чего, решил срываться?

— Ты же знаешь! Я тебе говорил.

— Я думаю, Олег, ты погоди! Еще не ясно, что будет дальше. Сейчас демократов погонят знаешь как!