За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

Какой-то человек постоянно выкрикивал в мегафон:[76] «Ель-цин! Ель-цин!», «Ро-сси-я!», «До-лой хун-ту!», а толпа, окружавшая его, скандируя, повторяла за ним эти слова, как заклинание. При этом кто-то размахивал руками, кто-то тряс над головой двумя растопыренными пальцами, демонстрируя, видимо, таким образом грядущую победу, кто-то, сжав кулаки, потрясал ими, словно хотел смертельно напугать своих врагов. Все это походило на стихийное сборище каких-то сектантов и очень напоминало участившиеся в Москве собрания кришнаитов,[77] в лексиконе которых, казалось, не было никаких других слов, кроме «Харе Кришна, Харе Рама!». Правда, в отличие от людей рядом с Белым домом кришнаиты были всегда какими-то умиротворенно-дружелюбными, среди них никогда не было заметно и тени агрессии.

Вместе с толпой Орлов очень скоро оказался на газоне рядом с Горбатым мостом и только тут заметил появившуюся, видимо, совсем недавно баррикаду. Собственно говоря, это была даже не баррикада, а куча строительного мусора, нагромождение металлической арматуры, каких-то труб, ящиков, досок, листов фанеры, уличных лавочек с тяжелыми чугунными боковинами и всякой разной всячины, которая всегда валяется за заборами, у магазинов и, конечно же, на хоздворах предприятий и стройплощадках. Андрей увидел, как группа парней, надрываясь от тяжести, тащила к баррикаде большое дерево с зеленой кроной и ветвистыми корнями, на которых висели комья земли, а какая-то немолодая женщина в синей облезлой кофте несла под мышкой доску с орнаментом, нарисованным на ней яркой масляной краской, похоже с детской площадки. Студенты, громко хохоча, бросали в кучу неизвестно откуда взявшиеся булыжники. Один из них, высоко подняв над головой большой округлый камень, закричал истошным голосом:

— Булыжник — оружие пролетариата![78]

Толпа вокруг одобрительно загудела. «Действительно, — подумал Орлов. — Все выглядит как пародия на революцию тысяча девятьсот пятого года!»

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Я в тот день был в Шадринске… Повсюду митинги. Но самое главное — во главе появились… горлопаны, которые возбужденно кричали: «Бей коммунистов!», «Бей чекистов!». То есть бей всех подряд! А Когда их спрашивали, что дальше делать, они отвечали: «А ничего! У нас Ельцин есть!» Вот опа — психология толпы!»

(С. С. Дворянкин, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).

Непосредственно у подъезда сновали корреспонденты с кофрами и штативами, видимо пытаясь проникнуть в здание. Какие-то люди, перебивая друг друга, упрашивали милиционеров пропустить их внутрь.

— Ребята, нам надо туда. Пропустите! Мы — афганцы. Надо организовывать оборону, а то скоро поздно будет! Войска же идут! По Кутузовскому. Сейчас будут здесь!

Но милиционеры были непреклонны. Они и так уже намучились, отбиваясь от постоянно прибывающей «подмоги», и пытались не допустить в Белый дом толпу, наседающих на них журналистов, всякого рода подвыпивших субъектов и истерических дамочек. У них было четкое указание от генерал-полковника Кобеца,[79] начальника штаба обороны здания Верховного Совета, пропускать в здание исключительно по документам, выданным российскими структурами, или на основании заявки из Дома Советов. Боялись не просто беспорядка и хаоса, который мог возникнуть, если бы в здание прорвались все желающие защищать новую российскую власть, но в большей степени страшились проникновения лазутчиков ГКЧП. Растущая подозрительность создавала нервозную обстановку на входе в здание, все ждали какого-нибудь подвоха или провокации.

Орлов с трудом пробился к дверям, с силой раздвигая стоящих людей, которые нехотя пропускали его. Оказавшись прямо перед милиционером, очередной раз что-то объясняющим особо ретивым «защитникам», он вытащил из внутреннего кармана пиджака свое удостоверение и, открыв, показал стражу порядка. С внешней стороны красных корочек золотым тиснением было выгравировано: «КГБ СССР», а внутри после номера удостоверения виднелась аккуратная надпись: «Майор Орлов Андрей Петрович состоит в должности помощника председателя КГБ РСФСР» и чуть ниже мелкими буквами: «Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия». С левой стороны, там, где красовался герб и фотография владельца удостоверения, был указан срок действия удостоверения — 31 декабря 1995 года.

— Смотри-ка, это же кагэбэшник! — воскликнул кто-то из толпы, увидев удостоверение. Затем чей-то хриплый, похоже даже нетрезвый голос подхватил:

— Твари! Вынюхивать прислали! Гони эту суку отсюда! А мы с ним сейчас разберемся!