За кулисами тайных событий

За кулисами тайных событий

Автор проекта и составитель Василий Ставицкий

Глава 1. Виталий Шеремет и Маргарита Кожекина. Особая миссия генерала Ермолова

«Мы обязаны знать, что умышляет Лондон относительно Средней Азии, а по возможности, и далее»

Миссия генерала Н. С. Ермолова в Британскую Индию

«Большая игра», развернувшаяся в центре Азии между Россией и Англией, стала доминантой взаимоотношений этих двух империй на протяжении ХIХ — начала ХХ в. Вовлекались страны и народы, правители и армии, перемалывались средства империей и судьбы людей, перекраивались границы и геополитический рисунок региона.

Декларативной основой британского курса в Центральной Азии и на среднем Востоке был тезис о «русской угрозе Индии», имевший своим истоком план похода на Индию Павла I в 1801 г., идея которого была инициирована в декабре 1800 г. первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом. Он стал дымовой завесой для серии стратегических операций британских и англо-индийских спецслужб в Центральной Азии.

Первые британские «исследователи Азии» в воинских званиях от капитана и выше начала появляться в Центральной Азии уже в 1810-х гг.; особенно ретиво они беспокоились об судьбах караванов, идущих на Бухару, Самарканд и Оренбург в те годы, когда Россия отбивала вторжение Наполеона Бонапарта. Число хакимов-лекарей, странствующих миссионеров и советников, приискивавших место и должность при дворах местных эмиров и шейхов, исчислялось дюжинами. В 1820 — 1830-х гг. на их высокопрофессиональные отчеты стали полагаться, разыскивая опубликованные версии докладов и добывая копии всеми возможными способами, их русские и французские коллеги.

Имена английских разведчиков, работавших в Центральной Азии либо под прикрытием Форин-офис, либо в облике скучающих снобов, охочих к перемене мест — Уильама Муркрофта и Джозефа Трибека, Джереми Вуда и Питера Лорда в Осведомительном отделе генерал-квартирмейстерской части Генерального (Главного) Штаба России, встречаются, пожалуй, чаще, чем имена российских тайнораскрывателей Востока.

Случались и курьезы. Удушливой августовской ночью 1832 года на полувысохшем, но еще желанном для людей и животных берегу Аму-Дарьи, на стоянке вековых караванных путей из Персии в среднеазиатские ханства сошлись два встречных каравана.

Кальян, шашлык-машлык, текла неспешная беседа двух караван-баши (колоновожатых), которые устроились поодаль от двух державшихся в тени немногословных фигур.

— Кто эти чужеземцы? Так, франки-гяуры, но наши обычаи знают досконально, — проговорил один из караван-баши, — Аллах акбар скажешь, а он — уже суру Корана «Фатиха» наизусть тебе пропоет.

— Верно, почтенный Мехмед-ага, и мой попутчик такой же.

Суннит — среди суннитов, а среди шиитов-персов вдруг расскажет на фарси деяния праведного имама Али, мир ему! Валлахи! Достойные люди, жаль, что не правоверные.

А те двое уже отбросили платки, закрывавшие лица от песка и любопытных глаз, подобрали полы халатов. Привычно устроились по-турецки на чужой для обоих земле.

Случайно встретились Александр Бернс Бухарский, живая легенда британской разведки на Востоке, и … И. В. Виткевич, опальный поляк на службе Российской империи. Персидский язык в их беседе освежался то распевной, по-петербургски, по-русски произнесенной вставкой лучшего в России знатока «холода» на Востоке Виткевича, то «проглоченными» буквами выпускника Тринитн-колледжа легендарной альмаматер британских разведчиков.

…После первого утреннего намаза смертельные соперники обнялись и снова пески, солончаки, коротких взмах кинжала… Профессионалы…

О них в другой раз, наш многоопытный читатель. О битве разведок в Бухаре, Лондоне и Санкт-Петербурге в ХIХ в. мы еще расскажем.

К началу ХХ в. спецслужбы России и Великобритании обрели на Востоке колоссальный опыт, обзавелись кадрами, которые не «души романтические порывы», а наработанные поколениями навыки и знания вкладывали в системное снабжение своих правительств документацией о планах и диспозициях предполагаемого, но чаще — давно определившегося противника.

К числу профессионалов новой формации, получивших обстоятельную подготовку и углубленно, много лет изучавших специфику Востока, был Николай Сергеевич Ермолов (28. 09. 1853 г. ст. ст. — не ранее 1921 г.).

Выходец из потомственного дворянского рода Московской губернии Н. С. Ермолов блестяще «выпустился» в 1876 г. по физико-математическому факультету Санкт-Петербургского Императорского Университета. Никто из преподавателей и друзей-студентов не знал, что обаятельный, душа всех студенческих пирушек «Николаша-Москвич» исподволь, но усердно и, как выяснилось, преуспешно готовил себя к иной жизни, к иной ипостаси.