За кулисами второго фронта

В вопросе о сроках открытия второго фронта разногласия сводились к следующему: англичане хотели отложить операцию по вторжению в Западную Европу на неопределенный срок, а американцы предлагали назначить конкретное для нее время, но не ранее весны 1944 г. Поэтому было решено продолжать сосредоточение сил и средств в Англии, чтобы «начать операцию 1 мая 1944 г. с плацдарма на континенте, с которого можно было бы вести дальнейшие наступательные действия». В операции предполагалось участие 29 дивизий. Предусматривалась переброска на территорию Великобритании 7 дивизий после 1 ноября 1943 г. из района Средиземного моря, а также 3—5 дивизий из США ежемесячно.

4 июня в Москве было получено послание Рузвельта, в котором от своего имени и от имени Черчилля он извещал советское правительство о принятых в Вашингтоне решениях. Сообщалось также о мерах, предпринимаемых на Дальнем Востоке и в Африке, об их стремлении вывести в ближайшее время Италию из войны. Относительно нового срока открытия второго фронта, в 1944 г., Рузвельт писал:

«Согласно теперешним планам на Британских островах весной 1944 г. должно быть сконцентрировано большое количество людей и материалов, для того чтобы позволить предпринять всеобъемлющее вторжение на континент в это время».

11 июня глава советского правительства направил президенту США ответ на его сообщение о решениях, принятых в Вашингтоне. Текст этого ответа был также направлен Черчиллю. В нем указывалось, что новая отсрочка англо-американского вторжения в Европу «создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитами с крайним напряжением всех своих сил, и представляет Советскую Армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом».

И далее:

«Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе —и в народе, и в армии — произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидаемой серьезной поддержки со стороны англо-американских армий…

Что касается Советского Правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны».

Английский премьер в ответном послании от 19 июня утверждал, что вывод Италии из войны позволит оттянуть с советско-германского фронта «гораздо больше немцев, чем при помощи какого-либо другого доступного средства».

Этот обмен посланиями еще более накалил обстановку: у западных союзников не было убедительных аргументов в оправдание нарушения ими обещания об открытии второго фронта в 1943 г. 24 июня Сталин писал У. Черчиллю (текст послания был направлен и Ф. Рузвельту):

«Должен Вам заявить, что дело идет здесь не только о разочаровании Советского правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать о том, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англоамериканских войск составляют небольшую величину».

Таким образом, летом 1943 г. вопрос об открытии второго фронта обозначил кризис отношений СССР с западными союзниками. А в это время на восточном фронте Красная Армия и вермахт готовились к решающей схватке 1943 года. В Москве понимали, что только крупный военный успех советских войск может, заставив союзников считаться с интересами СССР, создать предпосылки к скорейшему открытию второго фронта и к проведению согласованной коалиционной стратегии.