За кулисами второй мировой войны

Покидая гостеприимную Москву и высоко оценивая итоги встречи министров трех стран, Иден говорил: "Пока мы трое вместе — нет ничего, что мы не могли бы осуществить. Если мы не будем вместе, то не будет ничего, что мы сможем осуществить". Это была справедливая оценка значения совместного сотрудничества СССР, США и Англии. Как бы хотелось напомнить ее современным американским и английским политикам из партий консерваторов и лейбористов, демократов и республиканцев.

Московская конференция способствовала созыву Тегеранской конференции, "явилась, — как писал А. Верт, — ее репетицией".

Где и когда будет "Эврика"?

Вернувшись в Лондон, Черчилль снова занялся вопросом о встрече глав трех правительств.

В конце сентября он писал главе Советского правительства: "Я обдумывал нашу встречу глав правительств в Тегеране". Что же надумал беспокойный английский премьер?

Условным обозначением этой операции он предлагал древнегреческое слова «Эврика» ("я нашел"), а вместо слова «Тегеран» использовать шифр "Каир III". Черчилль, очевидно, отождествлял себя со знаменитым греческим ученым Архимедом, открывшим важнейший закон гидростатики. Правда, он намеревался совершить в Тегеране не «открытие», а «закрытие» второго фронта. Для охраны делегатов и участников конференции Черчилль предлагал перебросить в Тегеран английскую и русскую бригады.

В ответном послании глава Советского правительства выразил согласие на все условные наименования, на все отвлекающие маневры, кроме переброски английской и русской бригад в район "Каир III", т. е. в Тегеран. Сталин предлагал ограничиться солидной внутренней охраной.

Однако против места созыва конференции в Тегеране выступил Рузвельт, ссылаясь на некоторые особенности Конституции США и предстоящую сессию конгресса. Вместо Тегерана Рузвельт предложил Каир или столицу бывшей итальянской колонии Эритреи Асмару. Рузвельт любезно предлагал главе Советского правительства американский корабль для встречи в каком-нибудь порту в восточной части Средиземного моря. Назывались для проведения конференции и окрестности Багдада. Датой встречи предлагалось 20–25 ноября.

Соглашаясь с датой встречи, глава Советского правительства настаивал на проведении ее в Тегеране, чтобы по телеграфу и телефону руководить военными операциями Красной Армии.

В конце октября Рузвельт направил главе Советского правительства новое послание, продолжая твердо настаивать на созыве конференции в окрестностях Багдада, в Асмаре, Анкаре или Басре, на берегу Персидского залива. "Будущие поколения сочли бы трагедией тот факт, — писал Рузвельт, — что несколько сот миль помешали Вам, г-ну Черчиллю и мне встретиться".

Хэлл и Иден, в это время находившиеся на Московском совещании министров иностранных дел, убеждали главу Советского правительства выехать на конференцию в один из городов, предлагаемых Рузвельтом. Поскольку Сталин продолжал доказывать, что, как Верховный Главнокомандующий, он не может направиться на конференцию дальше Тегерана, он предложил послать в любое место своего заместителя.

Рузвельт отступил и дал согласие на встречу "большой тройки" в Тегеране, намереваясь прибыть туда 26 ноября и работать в течение 27–30 ноября. Глава Советского правительства принял этот план организации встречи.

В свою очередь Черчилль выразил готовность встретиться "в любом месте, в любое время". Он предлагал пригласить в Тегеран Чан Кайши, но глава Советского правительства настаивал на встрече руководителей только трех правительств — СССР, США и Англии.

Планы сепаратной встречи в Каире

В тот момент, когда происходила горячая полемика между Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным о месте и дате созыва конференции руководителей трех великих держав, британский премьер снова вынашивал планы сепаратной встречи с президентом США. "Бывший военный моряк" предлагал президенту организовать встречу руководителей военных штабов США и Англии, а затем присоединиться к их совещанию и после принятия соответствующих решений совместно отправиться на "Эврику".

Рузвельт не возражал против такой встречи, например, в Африке, у пирамид, с тем чтобы к концу ее пригласить на совещание Чан Кайши.

Однако, когда Рузвельт предложил пригласить советского военного представителя на объединенное совещание англо-американских военных штабов с целью принять участие в решениях, Черчилль всполошился. Он высказался категорически против такой идеи, необоснованно мотивируя свой отказ тем, что такое приглашение задержало бы их работу. Кроме того, «аргументировал» Черчилль, русские военные не знают английского языка!

Дело было не в том, знают или не знают русские английский язык. В действительности Черчилль и далее хотел продолжать тактику сепаратных действий за спиной союзника, используя отсутствие единства трех государств в коалиционной стратегии. Он понимал, что русские представители помешают осуществлению планов в отношении дальнейшего саботажа открытия второго фронта и в 1944 г., несмотря на решения, принятые в Квебеке.