За ледяными облаками

Клыч, нахально взяв не предложенное седалище, не удержал ухмылки. Эх, и хороша кобылка, так ожгла взглядом городского голову, что мурашки побежали. У того, в смысле, не у Антона Анатольевича, аж чисто стиранная майка в расстегнутом бушлате дыбом встала от разом поднявшихся волос на груди. Ну… почти так, больно уж понравилось ему следить за слабо уловимым страхом Лакирева. Тот, как ни старался, аж тянул им. Правильным таким ужасом, легко передающимся через полированные линзы снайперского прицела очей майора. И чего только в них сейчас не пробегало, плотно всасываясь в голову хозяина города. Это да…

…горящие жители и их дома. Черные стены жилища-крепости головы. Алые, багровые и всех оттенков красного полосы-следы рубчатых покрышек «выдр» по свежему снегу. Вонь и смрад паленого мяса, обугленного дерева и нагретого металла. Резь пороха и тяжелая сладость уже принявшихся трупов, обсиженных воронами. Погост вместо города. Белеющие под дождями и ветром кости…

Майор, статуей сидящая за столом, чернела опасностью. Тень ее распустившим паруса огромным крыложором металась по стенкам палатки. Беззвучная угроза звенела сталью и разрывалась раскаленным свинцом. Войновская ждала правильных слов и готовила ответ на неверные.

Клыч, косившийся на нее, ждал начала беседы и ее первичных итогов. Стоило только расстегнуть крышку кобуры. Если схлестнуться, надо успеть выпустить мозги хотя бы одному ублюдку в анораке. Остальных успокоит Десятый, тут сомневаться не стоило. Дебил дебилом, но людей убивает так красиво – аж залюбуешься. Как в Черкассах, например, хотя там были не особо люди.

Талант, мать его, даже жалко немного пускать на корм чертовым мурашам.

– Вы ищете четырех бродяг.

Лакирев не спрашивал. Утверждал, устроившись на стуле и грея озябшие пальцы о металл горячей кружки. Через перчатки. О, да, Клыч довольно скрипнул зубами. Пальчики-то тряслись, и, скорее всего, вовсе не от холода. Страх – штука такая, да-да, любит дергать людишек невидимыми веревочками.

Инга кивнула. Разговор шел в нужном русле. Твердая линия бледных губ чуть помягчела. Совсем немного.

– Женщины, две, молодая и совсем девчонка. Двое мужчин. Одного зовут Пулей, и с ним всегда шляется огромный кот-мутант. Верно?

– Передайте своим друзьям, что нечестная игра имеет последствия, – Войновская кивнула на свободную кружку. Лакирев предусмотрел все. Невесть откуда возникшая миленькая пухляшка тут же наполнила ее из самовара. Подлила из чайничка шиповника и чего-то, весьма похожего по запаху на чай, шедший откуда-то с запада.

– Последствия простые, они знают об этом, – голос майора звучал сталью, рассекшей горло. – Я их предупреждала.

– Дети ни при чем, – Лакирев скрипнул кожей перчаток, сцепив пальцы, – так нельзя.

– Этот вопрос решать не вам, Алексей Николаевич, – сталь остановилась у горла следующей жертвы, – а мне. Договаривалась именно я, и именно с ними. Шутить со мной не стоит. Не опасайтесь, убивать их не стану. Пока. Одного все же отпущу. Одну. Мальчикам без передних фаланг на одной руке жить тяжелее.

Лакирев побледнел.

– Это справедливая цена за нарушенные обещания. Ребенок вернется живым. Вместе с телом девочки, убитой Проводником. Форс-мажор в договоренности не входил.

– Справедливо, – согласился голова, – но жестоко.

– Справедливость редко бывает милосердной, вы должны понимать это. Продолжайте.

Рублено-мраморные губы коснулись кружки. Свой чай Клыч пил, не смущаясь. И, поблагодарив пухляшку-ключницу, шлепнул ту по заднице. Ух, как дивно качнулся еще упругий молодой целлюлит… Лакирев засопел, но ничего не сказал. И верно. Наши дела говорят больше наших слов. Батька-Сатана остался один и окружен врагами? Это все хрень собачья, опасности меньше не стало.

– Нужные вам люди уехали еще вчера. В обед. Назад машина не вернулась.

– Кто пайлот? – поинтересовался Клыч. Майор чуть дрогнула бровью, но пока явно не злилась. Вопрос оказался нужным.

– Хомяк.

– «Алый красавчик»? – Клыч уважительно кивнул головой. И шарахнул по колену кулаком. Хотел было – по столу, но не эффектно лупить по натянутой ткани. – Далеко ушли. Не догонишь… Или чего-то не договорили, Алексей Николаевич?

– Баки были неполные. Километров двадцать-тридцать, потом он должен был уйти назад. Ни на одном посту его нет.

– Что за тип машин? – Войновская проявила живой интерес.

– Аэросани… скажем так. Снег лег, пайлоты разбежались по округе. Хомяк был должен Пуле, я уже узнал… – Лакирев поджал губы, вздохнул. – Пайлотов терять жаль. И машины тоже. Хомяк – хороший пайлот.

– Был хороший пайлот, – рубанул Клыч. – Если не вернулся, то был. Говоришь, разъехались все?

– Да. Говорю же, снег выпал.

– Вы не глупы, Алексей Николаевич, – Майор отхлебнула. – Вы отправили людей подальше от города, тех, что дороги. Но вы точно оставили кого-то, понимая мои требования. Как проводника. Как гончую собаку. Не томите, показывайте ваш товар. И говорите цену. Только не загибайте, а то мне придется брать с вас выкуп.

– За что? – Лакирев нахмурился.

Наемники чуть качнулись. Десятый открыто взялся за ножи.