За любовь

Кто-то написал, что время не меняет человека, скорби не меняют человека, и единственное, что может перевернуть его представление о жизни – это любовь. Мою жизнь перевернула ты, Эни. Ты изменила меня, научила любить, научила жить. Я не знаю, что нас ждет, и захочешь ли ты снова войти в ту же реку. Но надеюсь, что у нас есть шанс начать все заново. Однако, если я неправ, и судьба нам второго шанса не даст, хочу, чтобы ты знала. Ты лучшее, что случилось со мной в жизни. Если я за что ей и благодарен, то только за встречу с тобой. Я люблю тебя, Эни. Прости меня за все!

Маркус.»

Аня, задрожав, заплакала. Было невыносимо больно. Она любила этого мужчину все эти годы. И она тоже надеялась, несмотря ни на что, что у них еще есть шанс.

Именно поэтому на следующий день она поехала в больницу. Наверное, это давно надо было сделать, но она все не решалась, была не уверена, что готова. Но теперь поняла, что прошлое пор отпустить.

Анна стояла в кабинете врача, обсуждая, когда удобнее провести операцию, она рассеянно слушала, что ей говорят, чувствуя такое небывалое облегчение, что готова была порхать. И почему она раньше не додумалась избавиться от шрамов?

Следуюущие три недели до возвращения Маркуса тянулись так медленно, что Аня сгорала от нетерпения. Однако, когда настал долгожданный день, Аня от волнения даже дышала с трудом. Все утро провела перед зеркалом, не зная, чем себя занять. Наверное, она бы так и крутилась перед зеркалом неизвестно, сколько времени, может быть даже не поехала бы от собственной трусости встречать его, но влетевший в комнату сын не позволил ей этого сделать:

– Мам, ты и так красивая, поехали. Папа от тебя обалдеет.

Аня засмеялась нервным смехом.

– А что? Дед сказал, что папа даже бросил команду перед матчем с Арсеналом и к тебе полетел. Значит, ты – крутая. Я вот никогда бы ради девчонки так не сделал

Аня с изумлением смотрела на сына и, улыбнувшись, спросила:

– А ради кого бы ты так сделал?

– Ну, конечно же, ради тебя. Мам, ты сегодня, вообще, не догоняешь! Говорю же, ты – крутая.

Аня счастливо засмеялась и обняла своего неугомонного ребенка.

– Ладно, поехали, а то опоздаем, – потрепала она его по волосам и вышла из спальни, взглянув напоследок в зеркало. Увиденое ее очень даже удовлетворило – перед ней была молодая, уверенная в себе женщина, женщина, знающая себе цену.

По дороге они практически не разговаривали. Мэтти притих, но глаза радостно блестели. Аня понимала, что сыну очень тяжело. Вроде бы и отец, и в тоже время совершенно чужой человек. Аня больше всего переживала, как они будут строить свои отношения. Оставалось надеятся, что Маркус найдет подход к сыну.

Когда они подъехали, перед тюрьмой уже было полно народу. Журналисты, видимо, с раннего утра торчали здесь. Аня заметила машину Мегги. Они общались, конечно, но не так, как раньше. Как раньше уже ничего не могло быть. Мегги и Белла это понимали, и не настаивали на чем-то ином.

Когда толпа оживилась и послышались щелчки фотоаппаратов, у Ани едва сердце не остановилось, внутренности скрутило жгутом, стоило увидеть Маркуса.

Закрывая глаза от вспышек, он оглядывался по сторонам. К нему тут подбежали Мэгги и сестры. Они обнимали его, целовали, он что-то говорил им, а сам продолжал оглядываться. Аня знала, что он ищет их.

– Иди к отцу, – хрипло сказала она сыну.

– А ты? – со страхом спросил он.

– И я, – кивнула Аня и вышла из машины. Маркус в это время обменивался приветствиями с Алеком, после чего вновь попал в объятия матери. Так они продвигались к машине, пока он, наконец, не заметил их. Его губы сложились в счастливую улыбку, он что-то сказал матери и махнув на прощание рукой, поспешил к Анне и Мэтти. Замерев в паре метрах, он со слезами смотрел на сына. Мэтти смущенно, как бы нехотя, подошел к отцу и протянул руку.

– Привет, пап.

Маркус крепко сжал детскую ладошку.

– Привет, сынок.

Несколько секунд они стояли, не размыкая рук, а потом Мэтти кинулся к отцу и, заплакав, обнял его. Маркус подхватил сына на руки и прижал к себе, лихорадочно целуя. Аня сглотнула подступившие слезы и продолжила стоять на месте, не смея шелохнуться, пока Маркус не посмотрел на нее в упор, прожигая насквозь этим взглядом. Стоило ей подойти, как он притянул ее за шею к себе. Она с упоением прижалась к любимому мужчине и, почувствовав, как его губы коснулись ее лба, судорожно взадохнула.