За любовь

Ужин прошел в теплой атмосфере, обе рассказывали о самых ярких и хороших моментах, прошедших за год. Ане было тяжело, потому что десять дней июля были, пожалуй, самыми яркими и счастливыми за все пребывание в Москве, если не сказать, что за всю жизнь. Аня решила, что расскажет бабушке, она обязана поделиться этим с женщиной, которая поделилась с ней всем в этой жизни, как бы не было тяжело вспоминать. Но только счастливыми моментами, а то в какую грязь они вылились должно остаться с ней. Бабушке ни к чему эти переживания. Аня так и сделала, рассказала почти все, что было у нее с Маркусом за десять дней, кроме интимных моментов – это тоже бабушке знать ни к чему. Она говорила спокойно и с улыбкой, будто ничего особенного не произошло.

– И что же, он теперь уехал к себе, и ваши отношения закончились? – Маргарита Петровна чувствовала, что есть в этой истории еще что-то, но Аня лишь кивнула. – Нюр! – не выдержала все же Маргарита Петровна.

– Да, бабуль? – Аня мыла посуду, а потому, когда повернулась, увидела слегка смущенный вид бабушки и удивилась.

– …Я …в общем, я, конечно, понимаю, что ты – взрослая девушка и что в наш век сексуальная свобода и все такое, и что это – не мое дело, но все же …

– Нет! – Аня сразу же поняла вопрос, который хотела задать бабушка. Она сама была ужасно смущена, эта тема была для Ани неприятна, она напоминала о самом большом унижении в жизни. Маргарита Петровна просто кивнула и больше они к этому не возвращались.

После разговор перетек в более безопасное русло, и они проболтали до поздней ночи. Весь следующий день Аня провела, встречая или посещая знакомых и друзей, а потому была отвлечена от переживаний, но настал вечер, бабушка уехала в город, она давала частные уроки.

Аня осталась в одиночестве. Только она и интернет. Страх, волнение и тоска. Руки дрожат, медленно печатая два слова в Гугле. Аня зажмурила глаза, прежде чем увидеть результаты поиска, а потом всего тридцать сантиметров отделяют ее от него, такого красивого и счастливого. Ее пальцы тянутся к экрану, обводят контур твердых губ, впалые щеки.

«Глупая, что ты делаешь?»

Щелчок и Википедия, все как он и рассказывал, даже больше. Все, за исключением того, что он – лучший в мире футболист, а она – дура, даже и предположить не могла! Щелчок, назад, последние новости за месяц. Седьмое июля, фото в аэропорту. Господи, тот чемодан, те очки, футболка, как в первую встречу. А вот еще фото, уже перед лимузином. Он отрешенно смотрит, словно что-то решил в эту минуту. Дальше статья – «Маркус Беркет посетил Москву, чтобы увидеться с Лорен Мейсон, которая вот уже полгода является постоянной спутницей футболиста…» Дальше Аня уже не смотрела, слезы застилали глаза. Это оказалось очень больно.

Трясущимися руками начала листать дальше, а дальше – две недели на Бали. Две недели только он и она! Вот они что-то обсуждают, а нее сердце на куски разрывается, вот они смеются, а у нее внутри все переворачивается, вот они целуются, дыхание перехватывает, словно ее ударили под дых. Каждая фотография втаптывала в грязь ее и ее чувства. И везде объятия, поцелуи, счастливые улыбки. Еще миллион разных фото, разные места, разные года и разные девушки, точнее бесчисленное множество известных певиц, моделей, актрис, в том числе и те, которых Аня очень любила.

Она чувствовала себя жалкой на фоне этих безумно красивых и ухоженных женщин. Как же стыдно! Как он, наверное, смеялся над ее попытками его соблазнить в тот последний вечер. И слепому ясно, что с этими красавицами она и рядом не стоит. Было горько, хотелось рыдать от обиды и унижения. Она захлопнула ноутбук, не в силах больше выносить эту пытку и издевательство. Но это не помогло, перед глазами стояла сексуальная блондинка, целующая ее любимого мужчину. Мужчину, который никогда не будет ей принадлежать! Какая жестокость и насмешка – смотри и знай все о его жизни, но не имей ни единой возможности и надежды на что- то!

– Ну, и зачем это тогда все было? И что это вообще было? – воскликнула девушка, прикусывая дрожащую губу, чтобы не разреветься. В груди горело, пекло разкаленным огнем.

Она больше не могла это выносить, спустилась вниз и играла, играла до боли в пальцах, до изнеможения. Играла, задыхаясь от слез. Она бы все отдала, чтобы избавится от тоски. Да пусть бы тысячу раз испытать удар крышки фортепьяно и потерять ту мечту, чем любить всем сердцем без остатка мечту миллионов.

К приходу бабушки Аня успокоилась, но от женщины не ускользнула ни подавленность, ни заплаканное лицо. Она ничего не сказала, решив, что всему свое время.

Ночью Аня лежала без сна, она пыталась найти выход из этой уродской, в высшей степени, ситуации. Ну, это же полнейший дебилизм, который ни к чему все равно не приведет. Она должна как-то выходить из этого состояния, а то уже все замечают.

– Как бы я хотела забыть тебя, стереть из своей памяти начисто, как это сделал ты, – шептала девушка в темноте, глотая слезы. –И я забуду тебя, Маркус, обязательно забуду! Хотя тебе, конечно же, на это глубоко наплевать.