За любовь

-Ты шлюха, как ты смеешь читать мне мораль, после того как тебя трахало двое ублюдков и этот козел за час до отлета, да и еще неизвестно сколько тебя перетрахало за эти годы?! - заорал он, хватая ее за волосы. Он снова озверел, ярость кипела, жажда сделать ей больно, была невыносимой. Он мечтал, чтобы ей было больнее в сотни раз чем ему! - Да, мать твою, у тебя короткий поводок и будет еще короче или я тебя им придушу, как сучку, если ты не прекратишь играть оскорбленную невинность, меня тошнит от этого спектакля! Еще одна подобная сцена и тебе конец. Мне похер, я буду использовать любую возможность, чтобы тебя уничтожить, а ты будешь облизывать меня, в надежде, что я этого не сделаю! - она содрогалась под его словами и взглядом, рыдала, но его это не волновало, слова были его хлыстом и он хотел забить ими до смерти. - Ты спросила, что тебе позволено?! Так вот запоминай! Тебе. Ничего. Не позволено без моего согласия на то! За каждым твоим вздохом будут следить, и не дай Бог, ты попробуешь обмануть меня! Мэтт будет с тобой, но только шаг в сторону сделай и можешь забыть, что у тебя есть ребенок! Для всех остальных все остается по- прежнему - ты моя жена и мать моего ребенка! Я отдал шесть миллионов за то, чтобы ты оставалась в прежнем статусе и тебе придется очень постараться, чтобы возместить мои убытки, детка! Я тут вспомнил, что ты мне однажды сказала, что совершенно бесполезна для меня и знаешь, это была правда, но к счастью мы узнали, что у тебя есть скрытые таланты! А поскольку кроме, как еб*ть тебя, с тобой и делать нечего, то советую тебе вспомнить, чему тебя научили твои любовники, потому что мне наскучило трахать невинную овечку. Включи фантазию, мне показалось в тебе огромный потенциал! - измывался он над ней, видя, как с каждым словом она становится все бледнее и бледнее. Отлично, этого он и добивался, хотя самому было мерзко и противно! Она дрожала в его руках, захлебывалась слезами, но ему было мало. Он смотрел на ее грудь, прижимая к себе ее тело, он знал, что она заметила его взгляд и нервно сглотнула, отводя глаза. О, давай разыграй скромность !

-Расслабься, дорогая, мы не будем трахаться! Во-первых, я спешу, а во-вторых, у меня нет тяги к сексу на людях! Увы, наши желания тут не совпадают. А ведь я должен был раньше догадаться, что ты это любишь! Ты ведь просто умоляла трахнуть тебя у того фонтана. Какой я дурак, все бы могло быть проще! - он подмигнул ей и скрылся в машине, а она замерла, слезы больше не текли по ее лицу, она просто смотрела на него с болью и обидой.

Маркус так и оставил ее стоять у дома бледную, замерзшую и плачущую! Плачь сука, жалей себя! Он чувствовал удовлетворение и горечь. На тренировке он не мог собраться, Фергюсон рвал и метал, но Маркус был погружен в себя, перед глазами стояла она. Он был в ярости, боль жгла. Он сорвался и чуть не избил кого-то в раздевалке из-за какой-то мелочи. Сэр Алек отправил его с тренировки. Маркус не знал, что ему делать, ехать домой нельзя, он что-нибудь сделает с ней однозначно. Видеть он никого не хотел, поэтому и отправился в свой пентхаус у Гайд-Парка, он так и не продал его, потому как было удобно иметь квартиру в центре города , и сейчас Маркус был этому очень рад. Но когда вошел туда понял, что обстановка давит на него, воспоминания душили, он не мог дышать, внутри все горело, каждая вещь была пропитана ей, каждый уголок в этой гребанной квартире. Черт бы ее побрал! Хотелось на стену лезть от боли. Он быстро прошел к бару, он пил виски, коньяк, водку, было совершенно неважно, что с ним будет, только бы ничего не помнить, ничего не чувствовать! У него получилось накачать себя в хлам, а еще разнести чертову квартиру в дребезги. Он, словно ураган, крушил все, технику, столы, стулья, а фортепьяно с особым удовольствием и болью. Маркус задыхался, ничего не понимал, а когда пришел в себя ничего не ощутил, кроме пустоты. Какое дело до вещей, когда жизнь так же разорвана в клочья?! Все последующие дни до отъезда в Берлин, он жил в этом бардаке, напиваясь, каждый вечер и доламывая, то, что не доломал. Естественно, тренер заметил его состояние и нарушение режима. Алек орал, как сумасшедший, Маркусу было все равно, он чувствовал, что медленно умирает! Он хотел ее видеть и в то же время не мог, он метался как зверь, заключенный в проклятую боль! Через неделю он вернулся с очередной победой и сразу же отправился встречать свою мать с сыном. В аэропорту было все как всегда, но сидеть в лимузине Маркус не мог, он сгорал от нетерпения. Он не видел сына почти три недели, а в свете последних событий, казалось что год! В ожидании он не обращал внимания ни на папарацци, ни на фанатов, а когда из коридора в окружении охраны выбежал его хулиган, то и вовсе забыл обо всех.

-Папа! - кричал малыш, со счастливой улыбкой, щурясь от вспышек фотокамер. Маркус подхватил сына на руки, закрывая от назойливых журналистов. Он вдыхал родной запах, прижимая к себе мягкое крошечное тельце сына, целовал его в пухленькие щечки.