За мечту. За Веру. За любовь (СИ)

Мы вышли на усыпанный привозной галькой пляж. Идти по ней было неудобно, и мы спустились ближе к прибою.

– Жалко, что мы ненадолго, – проговорила Вера расстроенно. – Я бы хотела погулять по городу. Сходить в Русский музей. Или Эрмитаж.

– Вот завтра и сходи. Можешь Влада с собой взять. Не надо вам светиться на взвешивании.

– Думаешь? – спросила она неуверенно и закусила нижнюю губу. Немедленно захотелось взять ее в охапку и зацеловать. Но я ограничился тем, что сжал ее ледяную ладошку в своей.

– Уверен. Полуфинал – отличная возможность прикинуть силы и сделать ставки. Битва взглядов – не просто момент шоу. Кто-то может заметить вас в моей команде и узнать.

– Я поняла. Нужно сказать об этом Артуру.

– Уверен, он курсе, – хмыкнул я и аккуратно притянул девушку к себе, потянулся за поцелуем.

Вера ответила охотно. У наших ног мягко шумело море. Где-то вдали огромные баржи неторопливо шли по фарватеру к дамбе, ожидая своей очереди на проход через "окно в Европу".

А мы целовались, забыв обо всем. И я жалел только об одном – что не смогу в этот раз показать ей мой любимый Питер.

На следующий день, ровно в десять, мы с Артуром были в зале, где происходило взвешивание. Бойцы, осунувшиеся после сгонки веса и обезвоживания, вяло заполняли документы, бросая вокруг хмурые взгляды. Тренеры и менеджеры, немного возбужденные, приветствовали друг друга и обменивались торопливыми рукопожатиями, бросая на бойцов оценивающие взгляды исподтишка.

Жданов, ожидая вызова, снова нацепил на нос темные очки. Как будто это он, а не я, не пил почти двенадцать часов, а последнюю неделю питался исключительно листьями салата.

– Максим "Профессор" Русланов, двадцать девять лет, Калининград.

Я вышел к весам, на ходу снимая толстовку вместе с футболкой. Напряг пресс, поиграл мускулами на публику. Смотрите, я не старый, да! Где-то за моей спиной презрительно фыркнул Жданов.

– Девяносто три килограмма. Вес полутяжелый, – объявил ведущий.

Сюрприз!

Вокруг послышались удивленные шепотки. За два года я ни разу не превышал своего обычного веса.

– Степан "Соль" Усольцев, двадцать три года, Волгоград.

Ниже меня примерно на голову. Приземистый, с широкой грудной клеткой. Эх, такого ногами достать вообще не проблема, но интрига – есть интрига. Выбрит чисто, зато темные волосы, достаточно длинные, чтобы прикрывать уши, падали на лицо легкими волнами, и это придавало парню совершенно невинный вид. Ангел, блин!

– Девяносто два килограмма. Вес полутяжелый.

И я только тогда понял, что все это время не дышал. Девяносто два. Уффф. Это не сложно. На сильно изможденного Соль похож не был. А примерно один вес – это уже полдела.

– Кто молодец? – спросил я у Жданова, подставляя ладонь.

– Я – молодец! – буркнул тот. – Завтра он будет за девяносто пять, не обольщайся.

Я и не думал.

– В красном углу октагона Максим "Профессор" Русланов, двадцать девять лет, Калининград. Вес девяносто три килограмма. Семь побед, ноль поражений.

Загрохотала музыка. Зажмурившись, я резко выдохнул и вышел на подиум. На ходу стягивая красный рашгард, я вскинул вверх руки, приветствуя публику. Трибуны ответили возбужденным гомоном. Впереди, у клетки меня ждали Артур и Измайлов. А за спиной брата замерла Вера. Она смотрела на меня испуганно. Но было что-то еще в ее застывшем взгляде.

Я решил, что подумаю об этом потом. После поединка.

– В синем углу октагона Степан "Соль" Усольцев, двадцать три года, Волгоград, девяносто два килограмма. Пять побед. Два нокаута. Ноль поражений.

Зал взревел. Артур поднял глаза к потолку. Измайлов нервно закусил губу. На Веру я не смотрел.

Оказавшись в октагоне, я сделал глубокий вдох, несколько раз коротко и рвано выдохнул и шагнул в центр.

Взаимное приветствие и пожелание рефери:

– Покажите красивый и, главное, честный бой.

Начали!

В первые секунды Усольцев занял центр, стараясь подавить меня, оттеснить к периферии. И я поддался его напору. Но жесткий, хлесткий хай-кик привел меня в чувство.

И я пошел в атаку, бессмысленную по своей сути, нужную только для того, чтобы показать. Я здесь, я еще живой. Расстрел ногами, внутренний лоу-кик и выход на треугольник. Усольцев, тяжеленный, упертый Усольцев, не ожидал от меня такой прыти. Но ему хватало сил, чтобы по сетке подняться вверх. Еще мгновение, и мы бы замерли в глухом клинче. Жесткое падение на ковер, несмотря на боль, пронзившую плечо, и я, набросив на спину соперника несколько ударов локтем, все-таки смог перейти в гард. Дыхание сбилось, когда локоть Усольцева снизу прошил мне корпус. Я до крови закусил губу, мысленно прикидывая возможность перехода на сабмишн. И тут прозвучал гонг.

Голос рефери прозвучал откуда-то издалека.

– В первом раунде первенство по очкам удерживает Усольцев.

Жданов почти волоком оттащил меня в наш угол. Кто-то, наверное, Влад, вылил мне на голову пол-литра воды точно. Он же помог мне вытащить капу.

– Пей, ну! – рявкнул Артур, и я кивнул, проведя по лицу рукой. Та оказалась в крови.

– Верхняя губа. Небольшое рассечение. И на лбу еще, – сообщил Владик, аккуратно нанося обезболивающий гель. – Ты как?

– Держусь.