За мертвой чертой

Я побывал на йоркширских холмах, так живо описанных Хэрриотом, оглядывал просторы, открывавшиеся с их вершин, встречался с фермерами, содержавшими коров и свиней. Мне хотелось как можно полнее проникнуться духом писателя, всё ещё реявшего, казалось, и над самими холмами, и над долинами, простиравшимися внизу.

Затем я вернулся в городок, в котором этот замечательный человек провёл многие годы, заглянул в небольшой паб, где в свободные минуты он сиживал со своими друзьями, и выпил пинту знаменитого пива, упомянутого в одном из его рассказов.

Я воображал себя частицей самого Джеймса и старался смотреть его глазами и на сам Йоркшир, и на всю старую добрую Англию.

Именно в минуты пребывания в этой чудесной стране у меня и возникла потребность описать события, произошедшие в Ольмаполе с момента появления в нём дона Кристобаля.

По возвращении домой я сразу же взялся за сочинительство. Что из этого получилось, вам судить. Сыровато, коряво по изложению, но поучительно по содержанию, сказала Зина, ознакомившись с моим опусом. При подготовке рукописи я старался быть точным и правдивым, насколько позволял мой субъективный взгляд, а что коряво, то это, очевидно, из-за нехватки опыта.

Помимо литературных упражнений, я постепенно втянулся в сотрудничество с местной полицией. Дело в том, что в последние годы большинство населения Ольмаполя отвыкло запирать двери на замок, и этим стали пользоваться заезжие гастролёры. Приезжая буквально на несколько часов, они чистили квартиры и затем быстренько сматывались за пределы региона.

Благодаря вновь обретённым экстрасенсорным способностям, я прознал об очередном предполагаемом наезде и немедленно позвонил начальнику криминальной полиции подполковнику Малевину, чтобы предупредить о готовящемся преступлении.

– Кто говорит? – хрипло прозвучало в телефоне.

– Неважно кто, – ответил я. – Но это столь же верно, как и то, что в левой руке у вас неприкуренная сигарета, а на столе стоит чашка чёрного бразильского кофе сорта арабика с кардамоном, исходящая паром.

– Майн гот, вы что, подглядываете за мной?

– Нет, просто я вижу на расстоянии.

Без лишних слов офицер отдал распоряжение, и грабителей захватили с поличным на месте преступления.

Вычислить меня полиции не составило особого труда. После очередного предупреждающего звонка, ко мне приехали и предложили сотрудничество на постоянной основе. Я отказался. Но дал понять, что при случае буду помогать и впредь.

Мои звонки помогли предотвратить ещё несколько грабежей, после чего визиты гастролёров надолго прекратились.

Помимо содействия полиции, ещё я занимался своего рода врачеванием. Дело в том, что капсулы Бурца не всегда помогали парализованным людям, особенно тем, кто был прикован к постели с детства. Вот я и взялся помогать таким больным.

А началось всё с посещения молочной фермы на Черёнковом хуторе. Ночью мне приснился дон Кристобаль. Обязательно съезди на этот хутор, сказал он. Там поймёшь, что к чему. А я тебе помогу.

Я и поехал. На хуторской ферме было полно туристов, и, чтобы не толкаться среди людей, я прошёл в небольшой сад, украшавший своей зеленью жилые постройки. Здесь под сенью грушевого дерева я и увидел хозяйского сына Яшу. Он сидел в инвалидном кресле, и читал книгу о Томе Сойере.

У Яши был повреждён позвоночник, и мальчик не мог ходить. Купаясь в речке, он нырнул с обрыва, ударился головой о дно, и такая вот с ним приключилась беда.

Мы разговорились. Яша охотно отвечал на мои вопросы. Я как-то сразу почувствовал ту самую закупорку в его организме и понял, как избавиться от неё. Несколько сеансов, и Яша оставил инвалидное кресло. Окончательно он выздоровел, проведя три или четыре ночи в капсуле Бурца.

В то время в Ольмаполе оставалось ещё около сотни лежачих больных. Прослышав о моих врачебных способностях, родственники этих несчастных стали обращаться ко мне за содействием. Пусть и не сразу, но в течение года несколько десятков из них удалось поставить на ноги. Моя мечта теперь – избавить от недуга остальных болящих.

Когда второй срок пребывания Артюшина у власти истёк, он отказался участвовать в очередных выборах, хотя многие предлагали ему снова выдвинуть свою кандидатуру.

– С меня хватит, – твёрдо сказал он в ответ. – Почти девять лет оттрубил – по-моему, достаточно, дальше я только стал бы причиной очередного застоя. Пусть покомандуют молодые, с новым, более свежим взглядом на обустройство современного мира. Вон сколько у нас талантливейших выпускников Ольмсфорда! Им и карты в руки. У них должно получиться лучше, чем у меня.

Словом, Артюшин остался верен себе.

Отойдя от управления городом, Юрий Владимирович устроился в университет преподавателем на отделение общественной политики и социальной работы. Его лекции пользовались огромной популярностью, и аудитория всегда оказывалась переполненной.

Глава тридцать седьмая. Мы – не воры!