За мертвыми душами

Должно быть, выражение моего лица сделалось глупейшее. Врать я не хотел, но и выдавать головой Прова Ивановича не приходилось тоже. Я беспомощно пошевелил пальцами и только хотел что-то сморозить, вмешался Пров Иванович.

— Со мной он! — выручил он меня. — А к тебе вот какое дельце будет — овес хочу у тебя взять!

— Овес? — удивился Бонч. — Да разве ж ты и хлебом стал заниматься?

— Отчего ж человеку от хлеба бегать? — возразил Титов.

Я сразу отгадал план моего приятеля: никакого овса покупать он не собирался и заговорил о нем, что называется, для отвода глаз. Но лицо не выдавало его ни единым мускулом и было, как всегда, невозмутимо и серьезно.

— Ну, конечно, конечно! — согласился хозяин и опять перевел на меня внимательные, светлые глаза. — Вы, значит, по хлебной части?

Я кашлянул в кулак и скосил глаза в угол: мне представилось, что я уже встретился с Бончем в Петербурге у знакомых в качестве «хлебника»…

— Говорю — компаньон мой! — повторил Пров Иванович. — Так как же насчет овсеца?

Я для безопасности потупился и передвинулся на кончик стула.

Хозяин закинул ногу за ногу, покачал ею и взялся холеной левой рукой за бакенбарду. На лице его изобразилось раздумье.

— Цены в гору пойдут… — вымолвил он, приняв за чистую монету предложение Прова Ивановича; это заключение он явно вывел из нашего нежданного приезда. — А какая твоя цена, Пров Иванович?

— Ты хозяин, тебе и цену ставить!

Бонч взялся уже обеими руками за кончики бакенбард и в раздумьи потянул их в разные стороны.

— В гору цены пойдут!.. Подожду!

— Ой не прошибись, смотри!

— Подожду! — еще тверже сказал Бонч. — Овса не продам, а чайку выпить милости прошу! — он встал и движением руки показал на соседнюю комнату, где помещалась столовая.

На покрытом синею ярославскою скатертью столе лежали разбросанные по разным местам остатки хлеба, стояло несколько чашек и полузаглохший самовар; чаепитие, видимо, только что было кончено.

— Прошу покорно! — хозяин указал на стулья и сел против нас. Босоногая горничная принесла пару приблизительно чистых стаканов и налила и подала нам жидкое и чуть теплое пойло.

— Не желаешь коммерции со мной вести — твое дело! — выговорил Пров Иванович.

— Всегда рад ее с таким тузом, как ты, вести! — мягко возразил хозяин и слегка прикоснулся к колену Титова концами пальцев. — Обожди немного; никому овса, кроме тебя, не продам!

— Ну, ну!.. С овсом ты меня не уважил, другое я вспомнил: библиотека-то твоя еще цела или нет?

— Цела, а что?

— Обещал я приятелю одному питерскому книг прислать — торговлишку думает ими открыть. Не уступишь ли?

— Отчего же, можно!

— Велика ли?

— Томов за тысячу будет!

Пров Иванович скривил губы. — Много!.. И, чай, хлам все?

— Почему хлам? Книги прекрасные, собирали их знатоки, просвещенные люди!.. Хозяин даже как будто немного обиделся; Пров Иванович равнодушно прихлебывал свой чай.

— Как смекаешь? — минуту погодя обратился он ко мне, — гуртом брать или нет?

— Гуртом многовато будет!.. — ответил я. — Впрочем, посмотреть сперва надо!

— А, пожалуйста, — предложил хозяин.

— Сходи, погляди! — распорядился Титов.

— Да уж лучше вы! — возразил я, выдерживая тон.

— Стану я с дрянью пачкаться! — с пренебрежением отозвался Пров Иванович. — Погляди поди, не маленький!

Я встал. Поднялся и хозяин и через полутемный коридор провел меня в дальнюю комнату, очевидно служившую местом складам всякой рухляди; там под самый потолок стояли друг на друге сундуки разных размеров, лежали матрасы и перины; на хромом столе грудилось несколько венских стульев с продранными сиденьями. У трех стен стояло по большому черному шкафу.

Бонч достал из кармана связку ключей и отомкнул их.

— Вот вам книги, просматривайте! — сказал он. — А я пока к Прову Ивановичу пройду!

Я принялся за работу.

Библиотека состояла главным образом из беллетристики на разных языках; преобладали французские романы. Я отобрал около полусотни томов и вернулся в столовую.

— Уже кончили? — удивился хозяин. — Ну, что же, всю библиотеку берете?

— Нет, — ответил я, — там все иностранные книжки. Русских отложил несколько!..

— Надоть посмотреть, что ты отобрал, — проговорил Пров Иванович и поднялся со стула. Все втроем мы вошли в комнату со шкафами. Хозяин задержался зачем-то в коридоре, и Пров Иванович воспользовался этой минутой, нагнулся ко мне и быстро шепнул: — Какая цена?

— Сто рублей… — также быстро ответил я и только что успел отвернуться, появился хозяин.

— Эти ты отобрал? — спросил Пров Иванович, указывая на книги, стопками положенные мной на хромой стол, с которого я убрал стулья.

— Эти!.. — И я отошел в сторону, к шкафу, и начал перелистывать какую-то книгу с картинками.

Пров Иванович вынул из бокового кармана порыжелый очешник, достал из него большие оловянные очки и надел их. Потом оглядел книжную груду, похлопал по ней рукою и сдвинул очки на кончик носа.

— Сколько? — обратился он к хозяину.

— Сейчас… надо посмотреть, что здесь такое… — Бонч наклонился и по натискам на корешках быстро пробежал названия. Потом выпрямился и подумал. — Двести рублей! — решительно произнес он.