Между тем мне принесли еще несколько кристаллов с маной – только что с поля боя, а с южной стороны в ущелье потекла масса черных гвардейцев из новых сотен, отозванных с южных территорий клана. Наши как-то перераспределились, четко окружив довольно большую лощину, на которую выходила тропа из ущелья. Несколько лучников продолжали перестреливаться с подбиравшимися врагами, но в целом рота стихла – похоже, изображая поспешное отступление по дороге. Никаких парламентеров с белыми флагами не появилось – просто по тропе снизу вдруг поперла сплошная колонна особенно мощных гвардейцев с большими круглыми щитами. Замелькали алые ники… Е23… E28… E31… такие у них тоже бывают? Последние лучники нашего заслона бросились в скалы – и бронеколонна Синего Быка выплеснулась на террасу. Десять, двадцать, тридцать… Тут Агондо резко опустил руку с синим платком – и с наших скал в лощину хлынул поток стрел, а наступающую колонну у края террасы вдруг перерезали гвардейцы с копьями. Щитоносцы авангарда притормозили, пытаясь прикрыться со всех сторон – но без успеха. Кажется, лучники опустошили по колчану вовсе на одном дыхании – и тут Агондо взмахнул рукой с красным платком, и на поляну побежали мечники, в основном добивая подранков. Всего несколько ружских щитников оставалось на ногах, утыканные стрелами – но удар ближнего боя уже не держали. Лучники в это время продолжали стрелять – но уже по тропе ниже, прикрывая своих копейщиков, оборонявших проход. Капитан посмотрел-посмотрел и, наконец, махнул уже белым платком – и почти весь отряд засобирался в сторону дороги. Так, мне же спасать раненых…
В лощине раненых было немного – в основном трупы противника. Я успел найти и поднять троих наших, когда по плечу хлопнул незнакомый сержант с копьем.
– Целитель, уходим. Через минуту здесь будет враг. Уносим раненых!
Никакого бегства не было – мы организованным отрядом спустились к дороге, прикрываемые какими-то почти не видимыми лучниками. Раненых грузили в последний фургон, с ними пристроился и я. Мы уже трогались, когда в фургон сунулся гвардеец с окровавленным свертком.
– Ранк, тебе от сержанта Горкуса. И от всего четвертого десятка.
Интересно… это у них что, принято уши врага дарить своим целителям?
Нет. В тряпку были порознь завернуты четыре стрелы, явно только что побывавшие в деле. То есть – в теле. Это же… мне подарили опыт! Ага…
Ого… Так щедро меня здесь опытом еще не кормили. А вот маны у нас… пожалуй, пятерым по одному разу хватит.
Итак, фургон скрипит, раненые стонут, мана вышла, маяк на откате – мы едем в Орск. Позади следует конная колонна наших гвардейцев, так что врагов пока можно не опасаться, а стоит подумать о развитии. Во-первых, в плане маны – если уж задалась карьера целителя…
Ну, уже что-то – когда этот запас наполнится, можно будет всех лечить долго и упорно. Теперь…
Вообще, конечно, местными фургонами (на деревянных колесах) по местным каменистым дорогам только раненых перевозить… Хрипы, стон и зубовный скрежет – и это при том, что самых тяжелых я хоть по одному разу да пролечил. Пока едем – мана понемногу прибывает, и удается хотя бы никого не потерять совсем. Собственно, уже можно прыгнуть по своему маяку обратно в лес, но куда же их оставишь…
Наконец, остановка – горы кончились, деревня. Агондо суровым тоном поясняет местному шаману военную ситуацию – граница пала, и вечером либо завтра утром сюда придут вражьи войска. И если прятаться – то не в городе, а в лесу, потому что Орск тоже завтра падет. Но всех к тому готовых можно забрать в ополчение. Шаман плюется, ругается, но все принимает к сведению. А у меня появился вопрос.
– Капитан, но если границы больше нет – нам больше незачем сторожить Рыньский брод около Улота? Возвращаемся в армию?
– Нет, оставайтесь прикрывать свой брод. Армию вы не усилите, а знать, что происходит на той перемычке – тоже чего-то стоит. Может быть, будем там ходить в гости к ружцам. По ходу скажу, как вас применить.
– Так что – вы завтра оставляете Орск? А куда пойдет армия?