За мгновение до мечты

О, как врать научилась! Мне было мерзко, но иного выхода я не видела.

– А вы знаете, что не должны лгать представителю Терры? – сразу разгадал меня Фроуди. – Это наказуемо, и серьезно. Сядете в тюрьму, Таиса, и вовсе не увидите дочь. – Он поднялся, и трое безразличных к происходящему мужчин встали за его спиной. – Где девочка? Я увижу ее сегодня, даже если мне придется вломиться в чужой дом ночью.

– Я вас, капитан, не боюсь. И зря вы угрожаете, потому что я хорошо знаю свои права.

– Неужели?

– Да! Ребенок, рожденный за территорией Содружества, имеет статус «Свободного», пока ему не будет с согласия матери и отца присвоен статус гражданина одной из Восьми планет-гигантов. Независимо от происхождения отца и матери он до своего тринадцатилетия не может быть отдан на воспитание в приемную семью, если жива родная мать или иные родственники по материнской линии. Доказательством рождения за Завесами служит либо индикатор матери, введенный при беременности, либо должны быть приведены свидетели рождения – врачи, акушеры, неонатологи.

– И у вас есть свидетели? – холодно спросил он.

– Найдутся.

Ага, занервничал! Его чувства было легко прочесть по глазам, но они оказались мимолетны. На смену недовольству пришло уверенное торжество.

– На тот период, что будет необходим для поиска, ребенок должен быть на территории, близкой к Терре: одном из спутников или ближайших колониях, – и добавил с наигранным дружелюбием: – С матерью, конечно.

Мне было, чем крыть.

– Только если мать здорова и привита.

– А вы больны?

– Простудилась, а на многие вакцины у меня аллергия.

Снова ложь, у меня в помине не было реакций на лекарства.

– Сочувствую, но вам все равно придется со мной пойти. Вместе мы отправимся за вашей дочерью, а потом – на корабль содружества.

– Только если не исполнить второе условие – прочитать индикатор.

– Он у вас есть?

– Да. Вот только не в вашей компетенции его опознавать, уважаемый капитан. Это должен сделать специальный доктор в присутствии полиции, юриста и одного родственника.

– А, может, вам пригласить всех членов Комитета по правам колонистов? – сказал он с плохо скрываемым раздражением.

– Можно только председателя.

– Вы забываетесь. Живо пакуйте вещи, или будет по-плохому! Мое терпение на исходе. Знаете, я не всегда использую мягкие методы.

– Поэтому притащили с собой троих? Боялись со мной не справиться? А если здесь где-нибудь камера припрятана и наш диалог записывается, что делать будете?

– Не держите меня за дурака, Таиса! Все ваши приборы заглушены, и ни телефоном, ни камерой вы воспользоваться не сможете.

– А как же брату позвонить? Что-то вы темните, уважаемый…

Он шагнул вперед, и я поняла, что пора действовать жестче. Наверняка со стороны смотрелось жалко: оборванка с двустволкой, да еще в грозной позе.

– Стоять, или я вам ногу прострелю! Учтите, стрелять меня учил дед, а он бывший военный. Не промахнусь.

– Тогда уж точно сядете, – оскалился Фроуди.

– Даже по законам Терры самозащита – не преступление. Скажу, что вы угрожали меня убить. Кстати, ради дочки я готова закопать ваши трупы в саду.

– Ложь! Вам духу не хватит! С такого расстояния мне оторвет ногу – крови-то не боитесь?

– А вы суньтесь – и проверим.

На самом деле в двустволке были специальные «пугалки». Крупная соль, конечно, причинит муки, но не убьет. Составной сбор патронов был своего рода хобби дедули. Страшные боевые я заряжать не стала, зная, что со злости могу и пристрелить негодяя. Сердце громыхнуло в груди – глаза Фроуди похолодели.

– Вынуждаете, – сказал он, и вдруг один из мужчин стремительно достал откуда-то из-за спины темную штуку.

Выстрел был почти беззвучным, и, уже чувствуя в себе иглу, видя приближающихся терронцев, я спустила курок. Послышался вопль, и меня стало погружать в мутную, отвратительно вязкую пелену.

В себя привел сладкий вкус крови, и я открыла глаза – моя комната, лежу на кровати.

– Ну что, Таиса, приступим к новому разговору?

Я попыталась вскочить, но ноги не слушались. По подбородку текло, левое колено онемело, голова кружилась. Кажется, я лицом вниз рухнула с крыльца. Судя по всему, на руке были сломаны, по крайней мере, два пальца, да и носу досталось. Было больше противно, нежели больно, а еще во мне закипал гнев. В самом деле, зачем было меня ловить? Свалилась – и хорошо. Наверняка надеялись, что, почувствовав боль, я пойду на попятную.

Нет уж. По сравнению со схватками все эти переломы, вывихи и ссадины были терпимы. Я подняла глаза: Фроуди сидел на стуле, удобно облокотившись о спинку.

– Я вам уже всё сказала.

– Вы подстрелили моего парня.

Я едва сдержала довольный смех.

– И поделом! Пришли с тремя громилами, решив, что, едва их завидев, я безропотно сдамся?

– Обычно они делают за меня грязную работу.

– Допросы устраивают?

– Нет, что вы. Этим я занимаюсь лично. Ребята всего лишь мусор выносят.

– Ваши отвратительные намеки меня не страшат, Фроуди!

– Вы глупы. Не понимаете, что есть унижение и принуждение. Вас еще ни разу в жизни не обижали по-настоящему. Неужели хотите, чтобы это случилось впервые сейчас, здесь?