За миг до тебя

— Я думаю всё проще, — вновь заговорил Сергей. — Танин отец сказал, что сначала пропала девушка. В то время, когда она пропала, подстанцию готовили к сдаче. Возможно, землянки ещё не было. Спустя год пропали два электрика, как раз после запуска её в эксплуатацию. Понимаете, здесь существует связь: электростанция — электрики.

— Точно, есть связь и она позволяет надеяться на то, что пропавшие живы. Может они даже трудятся на подстанции как рабы? — неуверенно предположила Инна.

— Нет, сумасшедшая идея! Это в наше-то время, — остановилась возле шкафа с книжками Светлана. — На государственных предприятиях такой беспредел невозможен. Тем более почти шесть лет прошло… Рабов прячут в закрытых помещениях и знает о них ограниченный круг людей. Я недавно сюжет по телевизору смотрела: двух женщин поочерёдно отловили на вокзале и заперли в подвале гаража — одного из сотни в кооперативе. Похититель, мерзавец, сначала девчонок напоил, а потом — в эту яму. Машинку швейную купил, рулон ситца — два года они халаты на продажу шили. Бесплатное производство. И бордель: у него хватало наглости принуждать их к сожительству после четырнадцатичасового рабочего дня. А самое страшное — вытатуированная печать на лбу, как в концлагере…

— Но они живы, Света, а это главное. Мне надо позвонить следователю Бестынцеву и всё подробно описать. А лучше, — она повернулась к Сергею, — лучше будет, если вы сами ему расскажете то, что рассказали нам, Сергей Али-Бабаевич… простите, ради бога, Сергей Али-Мамедович!

Сказала и осеклась, не зная как выйти из неловкого положения. Серёжа, видя её смущение, впервые улыбнулся:

— Ничего страшного…

28.

На следующий день они все в обязательном порядке должны были покинуть здание. Собранные рюкзачки и сумки сгрудились в коридоре вместе с перетянутыми верёвкой матрацами, полиэтиленовыми пакетами с постельным бельём и одеялами. Голые окна сиротливо высвечивали двор, в одночасье ставший пустым и заброшенным. Утренний апрельский воздух пропитался безысходностью.

Старый бело-синий ЛАЗ уже ждал детей у забора, водитель попался жалостливый — чтобы не прослезиться, сидел с отрешенным видом, вцепившись в руль. Из детей никто не плакал, это особенные дети, но и шумели они сейчас чуточку меньше.

Инна вчера осталась здесь переночевать и почти всю ночь потратила на то, чтобы убедить строптивую Светлану переехать временно к ним с Сашей. Своей квартиры у Светы никогда не было, а комнату в общежитии давно уже заняли другие люди. Единственным её домом был тот, который у них теперь отнимали. Ещё сложней оказалось убедить Сергея отправиться с ними. Он отнекивался, ссылался на незаконченный ремонт церкви, отложенный когда-то на неопределённый срок, на одиноких деревенских бабулек, у которых с наступлением весны обнажились огороды. Инна очень удивилась бы, узнав, как сильно хочется ему поехать с ней, прикоснуться к каждодневным вещам, хранящим её запах и тепло. Но он был непреклонен. Взяв с Серёжи слово, что он зайдёт их навестить после встречи со следователем, она сдалась.

Возле забора прощались Саша с Танечкой. Деликатная мама Марина отошла в сторонку и о чём-то перешёптывалась с красивой молодой девушкой — своей сестрой. Инна совсем не так представляла себе Эрику, когда о ней рассказывал сын и позже Саня Цепкин-Бестынцев. Она воображала её юной, тоненькой с мечтательным взглядом огромных необыкновенно-фиалковых глаз. Всё было проще и сложней на самом деле: тоненькой у девушки была разве что талия, затянутая широким замшевым пояском. Покатые плечики едва удерживали грудь четвёртого размера, рвущуюся наволю из у-образного декольте джинсового сарафана. Округлые спелые бёдра продолжались крепкими ровными коленками и хорошо развитыми икроножными мышцами спортсменки. Цвет глаз издалека определить было трудно, тем более Инна никогда не видела у людей глаза фиолетового цвета, о них больше писали в книжках. Но было в Эрике нечто такое, что притягивало взгляд без всякой надежды оторваться. Сила, цельность, законченность облика. Словом, то, что во времена высокого Возраждения воспел великий художник Микеланджело Буонарроти.

Острым носком лакированного полусапожка Эрика легонько пнула громадное колесо замершего экскаватора. Экскаватору, конечно, хоть бы хны, комариный укус, не более, или прикосновение крыла бабочки, а вот лакировка у сапожка тотчас запылилась, да ещё вдобавок на неё шлёпнулся сверху присохший пласт грязи. "Вот оно, вспомнила!" — Инна развернулась на сто восемьдесят градусов и, постепенно ускоряя шаг, ринулась искать Свету.

Светлана же как на зло куда-то подевалась, зато у лестницы в подвальные помещения Инна наткнулась на Сергея. Он держал в руках пухлую папку и скрученный в рулон пожелтевший ватман. При виде её беспомощно оглянулся, словно ища глазами — где всё это спрятать. От неё, что ли?

— Сергей Али-Мамедович, я вспомнила Светины слова: она говорила, что прежде чем пропасть, вы беседовали с экскаваторщиком. Помните?

Он кивнул.

— И ещё она сказала, что они в тот момент перестали копать из-за поломки — кажется, у них раскололся ковш.