За миг до тебя

Она вдруг вспомнила как однажды в пионерском лагере тайно, прячась в густой траве на высоком обрывистом берегу, наблюдала за общением двух молодых людей — девушки и парня. Парень, загорелый, светловолосый, плыл к девушке от буйка в специально огороженной для детей безопасной зоне. Она ждала его, утопая по колено в воде, раскинув руки и смеясь озорно, призывно. Что-то неправильное было в этой идиллии. Быть может, вода слабо пенилась от ударов его ног, или дикая сила, которую он вкладывал в руки, раздвигающие волны. Стало ясно, когда парень доплыл до кромки берега, и девушка помогла ему подняться: одна из его ног кончалась у бедра… Они шли, обнявшись, вдоль берега, точней шла она, он прыгал, ведомый ею и опирался на хрупкие плечи, а девушка крепко держала его за талию… Тогда Инна, совсем ещё девчонка-подросток, впервые созерцала сцену физической любви. Не секс, а притяжение двух тел, их слитность воедино и безграничное доверие.

С тех пор она, влюбляясь, примеряла эту ситуацию на себе и своём избраннике: смогу ли я вот так же идти рядом с этим человеком? Если что-нибудь её коробило, и было неприятно, она знала — союз обречен, и незаметно "самоликвидировалась". Теперь Сергей — хороший, добрый, бескорыстный. Он даже не намекает ни на какие отношения, наоборот, сторонится её, но почему тогда вспоминается та давняя сцена?..

40.

Привыкшими к тьме глазами он видел, как она ворочается, поправляет волосы, разглаживает простынь. Не спит. Правду говорят, что у слепых со временем обостряется слух, а у глухих — зрение. Помимо зрения у Сергея обострилось обоняние, иначе, чем оправдать волнение при виде мечущейся под одеялом сонной женщины и ещё больше — наслаждение её запахом, сладким, цветочным. Так пахли ландыши в руках у маленькой девчушки, торговавшей ими в гулком переходе. Люди проходили, пробегали, проносились мимо, каждый отдельно в своей жизни, а она стояла, переминаясь с ноги на ногу, изредка почесывая коленку и вздрагивая от резко сигналящих над головой машин. Он тогда выгреб из кармана всю оставшуюся мелочь и протянул ей, она протянула ему букетик.

Инна, наконец, опрокинулась на спину и открыла глаза. Где-то на пустыре протяжно завыла собака. "У-у-у", спустилась на низкую ноту — "ау-у-у", и закрепилась на ней хрипловатым "а-а-а". Бродячие собаки часто посещали пустырь, разрывая лапами останки порушенных жилищ, тоскуя по прошлой, привычной жизни. Сердце у Инны в такой момент сжималось в горстку, заполненную до краёв жалостью и бессилием изменить чужую судьбу. Потом, мучимая бессонницей, она перебиралась в Сашину комнату и там забывалась коротким сном.

Серёжа не слышал воя, он учуял его в беспокойных движениях Инны и заговорил. Темнота давала преимущество избегать вопросов, восклицаний и комментариев с её стороны. Инна приняла эти правила и стала слушать.

Когда же он впервые обратил внимание на этот допотопный и нелепый агрегат эпохи "развитого социализма"? Неужели сбылась-таки мечта идеологов спать всем миром под одним одеялом? А затем стирать пододеяльники в общей громадной машине, смахивающей на отсек космического корабля с герметичным иллюминатором и вместительной утробой. Это ж сколько пододеяльников сюда залезет? Сто, тысяча? И на фига прежним хозяевам столько белья, боязнь заразиться от загнивающего Запада или повальная гигиена раз в году?

Чудо непризнанного гения не нашло применения в интернатском хозяйстве и тихо ржавело в кочегарке, изредка поскрипывая запчастями под кучей угля, расползающейся по полу от Сергеевой лопаты. До поры. Но однажды туда забрался Лёня Фелькин, увлечённый игрой в прятки. Поначалу восторг мальчишки не знал границ — полчаса, час, два его никто не мог найти. Зашибенное место! Через два часа Лёнька стал выбираться, чтобы праздновать победу, да не тут-то было: люк-иллюминатор заело, и открываться он категорически отказывался. Паника мальчишки сменилась ужасом, но, слава богу, в числе Лёнькиных фобий боязнь замкнутого пространства не значилась. Парень проторчал внутри агрегата с прилипшим к стеклянному люку лицом до вечера. Белеющее в круглой рамке пятно с расплющенным носом и скорбными губами первым делом бросилось в глаза Сергею, зашедшему за лопатой.

Дети часто терялись на территории интерната, ведомые своими непредсказуемыми побуждениями, поэтому кочегарку застопорили увесистым замком с толстенной дужкой. Но интерес к "тайнику" возрос — спасённый Лёнька расстарался. Во избежание малейших поползновений лихих лазутчиков Сергей решил задраить и люк. Пока не пришло время залезть внутрь самому…