За миллион или больше (сборник)

— Продолжайте,— поторопил Фушероль.— До того, как Морэ стал издаваться у Фонтевро...

— Тогда он еще не был известным писателем. Пара его романов вышла мизерным тиражом в провинции. Имя издателя могу назвать.,

— Лучше потом продиктуете Совину.

Молодой блондин подхалимски улыбнулся.

— Еще сообщите ему имена ваших общих знакомых,— продолжал комиссар.

— Здесь речь пойдет главным образом о коллегах. Нас прежде всего объединяла работа. В личной жизни у меня с Морэ не было ничего общего.

Фушероль оперся обеими руками о стол и, пыхтя, приподнялся.

— Когда вы видели Морэ в последний раз? — спросил он..

— Примерно две недели назад в издательстве. Мы немного побеседовали о разных делах.

— И с тех пор вы о нем ничего не слышали?

— Нет, как же.. Он звонил мне вчера утром,— Чуть помедлив, Морис добавил: — Он справлялся о ЦННИ и «Криминалистике».

Почему он не упомянул о Дюпоне? Комиссар был так ему несимпатичен, что Латель не имел никакого желания говорить больше, чем необходимо.

— «Криминалистика»! — презрительно повторил комиссар. —Игрушка для теоретиков, которые ничего не умеют. Мы, практики, на это не имеем времени. Нам приходится думать, как справиться с проблемой без посторонней помощи.— Широким жестом он обвел комнату.— Убийца не обыскивал помещение. Либо ухитрился сделать это незаметно. Вы не знаете, хранил ли Морэ в квартире, деньги?

— Не думаю. За все покупки, даже за мелочи, он платил чеками

— Кого же вы считаете способным на это преступление? Кто мог желать его смерти?

И Фушероль,, как ему казалось, с едкой иронией добавил: —У вас, как специалиста, должна быть какая-то идея.

— Я всего лишь писатель. Кроме того, я только тогда смогу составить мнение, когда познакомлюсь ближе с обстоятельствами дела.

— Дорогой месье Латель,— неожиданно дружеским тоном проговорил комиссар, — к сожалению, мы ничего точно не знаем. Единственный бесспорный факт тот, что ваш друг убит тремя пулями.

— Тремя?

— Две попали в грудь, а третья — в затылок. Значит, преступление совершено не в состоянии аффекта. Убийца хладнокровно прикончил свою жертву. Все говорит о предумышленном поступке.

Движением подбородка Фушероль указал на предмет, завернутый в папиросную бумагу: он лежал на столе.

— Вот единственная улика, которой мы располагаем: орудие убийства.

Совин поспешно принялся рвать обертку.

— Не так быстро,— сказал ему комиссар и, глядя на своего подчиненного; продолжил: — Похоже, убийца специально бросил его возле жертвы. Вероятно, он. не хотел обременять себя. Предмет очень массивен, как видите.

Совин осторожно отогнул последний клочок бумаги. Взорам присутствующих предстал пистолет калибра 7^65 мм. К дулу была прикреплена широкая цилиндрическая стальная насадка.

— Глушитель! — воскликнул Морис.

— Да, глушитель. Поэтому выстрел был не. громче хлопка пробки от шампанского.

  Морис вспомнил о рукописи своего друга. Он почти дословна представил ее содержание: 

«Даниель поднес горящую спичку к только что набитой трубке и, глубоко затянувшись, спросил:

— Как вы будете убивать меня?

— При помощи пистолета.-- Дюпон хлопнул рукой по портфелю.— Того, что лежит у меня здесь.

— А грохот выстрела?

— Пистолет, естественно, снабжен глушителем».

Даниель написал эти строки, словно предчувствуя дальнейшие события

— Подобную вещь не так-то легко купить,— заметил комиссар.— А найти, его убийца вряд ли мог.

— Конечно. У Морэ не было огнестрельного оружия.

Теперь Морису вспомнилось другое место рукописи:

«Даниель. еще раз прочитал написанное. Он очутился в удивительной роли героя своего же собственного романа, героя, поступки которого от него, автора, больше не зависят».

Морис чувствовал себя почти так же. Правда, не совсем. Раздвоение его личности заключалось в том, что он был одновременно и действующим лицом, и читателем. Словно он по прихоти Даниеля очутился в выдуманном мире и стал персонажем трагической драмы, участвующим в событиях, существующих только в воображении его друга. 

Глава 3

Морис поспешил домой. Ему хотелось как можно скорей еще раз прочесть рукопись Даниеля. В тишине своего кабинета он имел возможность изучить ее внимательнейшим образом. Но потом путаница только увеличилась.

В свете происшедших событий текст принял совсем другое значение. Многие подробности, без сомнения, были не выдуманными, а реальными. Например, телефонный звонок Даниеля.