За миллион или больше

– Что вы хотите этим сказать?! – запротестовал Морис и тут же сообразил, что его возмущение только подчеркнуло двусмысленность ситуации. Он принудил себя продолжить спокойным тоном: – Мадемуазель Жубелин имела все основания не желать оставаться в одиночестве. Поэтому она охотно приняла предложение моей дочери переночевать в ее комнате…

…Это было не совсем так. По отношению к Валери Изабель повела себя очень холодно. Возможно, она инстинктивно почувствовала в ней соперницу, очаровавшую отца, который до сих пор жил только ради дочери. Пока Валери в кабинете Мориса читала рукопись Даниеля, Морис сделал Изабели упрек:

– Войди в ее положение, малышка. Ведь девушка теперь очень несчастлива. Не исключено, что даже жизнь ее в опасности.

К началу ужина атмосфера все еще оставалась напряженной. Естественно, сперва разговор крутился возле трагического события, но потом перешел на репетиции Изабели, ее учебу и планы. Валери оказалась такой дружелюбной и внимательной слушательницей, что враждебность Изабели почти улетучилась…

– …Я задал этот вопрос только для того, чтобы получить дополнительную информацию, – пояснил Фушероль. – Если бы вы не пришли сами, мадемуазель, мы бы вас вызвали. Любовная связь, да еще так тщательно скрывавшаяся…

– Напротив, мы с Даниелем ничего не утаивали от окружающих.

– Тогда неудивительно, что мы обнаружили у Морэ номер, вашего телефона. Я еще вчера послал кое-кого на улицу Гей-Люссака. Поэтому мне отлично известно, что вас сегодня ночью дома не было.

Зазвонил телефон. Фушероль пробормотал несколько слов в трубку и закончил разговор:

– Хорошо, спасибо. Это из лаборатории, – пояснил он. – На пистолете, обойме и патронах отпечатков пальцев нет. Либо вещи вытерты, либо работали в перчатках. Преднамеренное убийство!

– Потому-то преступник и оставил там оружие, – заметил Морис.

Комиссару, видимо, не понравилось, что кто-то другой в его присутствии смеет делать выводы. Он бросил на Мориса недружелюбный взгляд. Зато Валери он порадовал более милостивым обращением.

– Завтра ваш рисунок появится во всех газетах, – произнес комиссар. – Нам пришлют массу информации, – почти вся она будет ложной. Так всегда происходит. Однако, мы изучим каждое сообщение и найдем достоверные – при условии, что рисунок похож на оригинал:

– А я уж думала, что вы в этом засомневаетесь.

Валери протянула ему листок, на котором были сделаны несколько набросков. Помощник комиссара Совин и сам комиссар тоже послужили моделями. Портрет Фушероля несколько ему льстил.

– Ну, теперь вы верите, что изображение Дюпона похоже на него? – спросила Валери.

Комиссар изумился при виде самого себя на бумаге. Он остался доволен портретом не меньше, чем собственной персоной.

– Превосходно. Даже лучше, чем фото. Если парень увидит себя в газетах, он поймет, что пропал.

– А потому имя Жубелин ни в коем случае не должно связываться в печати с этим рисунком.

– Вы могли бы ничего такого не объяснять, – обиделся комиссар. – Я уже почти двадцать лет занимаю эту должность.

Антипатия, которую Морис и Фушероль с самого начала почувствовали друг к другу, в присутствии очаровательной Валери только усилилась.

– Можете не беспокоиться, мадемуазель, – заверил ее комиссар. – Ваше имя не будет упомянуто с этой штуковиной, – Фушероль помахал листком с изображением головы Дюпона, – парень все равно пропал. А зверь, которого преследует охотник, думает только о бегстве. – Он тяжело поднялся и выбрался из-за стола. – Теперь прошу вас пройти сюда.

С преувеличенной галантностью он подал ей руку, помогая встать, и так же за руку проводил в соседнюю комнату. На изящном запястье Валери его толстая розовая лапа с черными волосами выглядела почти непристойно.

– Совин!

Инспектор услужливо поклонился.

– Запротоколируйте показания мадемуазель Жубелин. Я еще побеседую с ней, когда вы закончите.

Совин подобострастно заюлил перед свидетельницей, обрадованный благосклонностью шефа.

Комиссар закрыл за Валери дверь и вернулся к своему письменному столу.

– Ну, месье Латель, значит, у вас от меня секреты, – проговорил он деланным тоном, дружеского упрека. – Вы, оказывается, сами любите поиграть в детектива?

– И небезуспешно, как видите.

– Лжете вы тоже небезуспешно… – Комиссар подмигнул. – Волнующая особа эта маленькая Жубелин.

– Вы чересчур далеко заходите, – со злостью бросил Морис. Его антипатия к комиссару уже переросла в отвращение. – Мне не хотелось в присутствии мадемуазель Жубелин вступать с вами в пререкания, но теперь, когда мы одни, я протестую против подобных высказываний. Да, она провела прошлую ночь у меня, но я уже объяснял, что с нами была моя дочь. Мадемуазель Жубелин не из тех девушек, с какими вы, вероятно, имели дело по службе.

– Да, да, только не волнуйтесь. – Жомиссар самодовольно улыбнулся. – Безусловно, я кое-что преувеличил. Но иногда приходится так поступать, чтобы получить требуемую реакцию.

– Это вам удалось, – заметил Морис и добавил дрогнувшим голосом: – Девушка действительно в порядке.

– Вы же знаете ее всего один день.

– Зато мы долго беседовали.