За монеткой (СИ)

Хоук ещё раз обошёл помещение. Постоял у ниши, где перемешались взрослые и детские кости. Зачем-то потрогал глиняные миски, стоявшие на "столе" - каменной плите в центре помещения.

Вернувшись к входу, он сел на рюкзак и, вопреки своим правилам, закурил. Странно, но дым уходил не в основной ход, а к потолку и медленно полз куда-то в дальний угол. Видимо, там было вентиляционное отверстие.

Хоуку было страшно представить себе последние минуты жизни этих людей. Как они прощались друг с другом, как успокаивали или отвлекали детей. Было невозможно думать об этом, а не то что, пережить.

А по украшениям, по сохранившемуся орнаменту тканей, можно было понять, что семья была не из простых.

"Ну и хрен с ними, с этими евро!" - докурив, подумал Хоук. - "Не хватало мне ещё могилы грабить. А вот Йосиф Флавий не смог лишить себя жизни в такой же ситуации. Сдался римлянам. Стал Флавием. И даже написал об этом".

И ещё. Он увидел себя со стороны. В сравнении с тем, что совершили эти люди и тем, что совершал он. Всё-таки, бывает намного страшнее один раз увидеть, чем много раз услышать.

Хоук собрал монеты и высыпал их обратно в нишу.

Ещё раз осмотрел "зал" и медленно пошёл к вертикальному лазу.

Оказавшись внизу, на насыпи, Хоук вспомнил, а что же, всё-таки, " зазвенело" перед обвалом в потолке? Он провёл несколько раз металлоискателем над осыпавшейся породой и довольно быстро откопал наконечник копья, которым, видимо, был расклинен обломок, закрывавшей лаз. Больше вокруг ничего не "звенело".

Хоук откатил обломок так, чтобы перекрыть вертикальный лаз и насыпал вокруг него "курган". Может быть, хоть этот рукотворный завал воспрепятствует поискам возможных последователей.

Потом, он разобрал прибор, сложил лопатку и упаковал всё это в рюкзак.

Пробираясь к входному "залу", сквозь тупую боль в коленях, Хоук почувствовал, что смертельно устал. От всего этого. И от двойной жизни тоже. Больше всего в жизни ему хотелось принять душ, смыть эту глину и оказаться на необитаемом острове. Хотя бы на месяц. Можно с немой манекенщицей.

На выходе из лаза в центральный "зал", Хоук почувствовал, что что-то изменилось в окружающей среде. Какие-то посторонние звуки. Прислушавшись, он уловил, приглушённую подземельем, человеческую речь. Понять, откуда она доносилась, было непросто. Говорили на арабском. В одном из ходов, который выходил из центрального "зала". Похоже, в том, что был в правом углу от входа, куда Хоук так и не успел добраться.

"Да что ж это такое?! Что за день?! Не хватало ещё, чтобы меня подстрелили тут. А потом долго меняли на какого-то "махмуда". И это в лучшем случае." - подумал Хоук, доставая "беретту".

Он осторожно выглянул из прохода в "зал". Никого. Ещё раз. У лаза возле правой стены красовалась куча свежевырытой глины и два камня. "Расширяли вход!" - мелькнуло у Хоука в голове.

Зажав в одной руке шлейку от рюкзака, а вторую вытянув с пистолетом, Хоук осторожно, мелкими шажками, пошёл вдоль стены к выходу из "зала". Ни на секунду не выпуская из виду лаз в углу. Его позиция была предпочтительнее, потому что было место для манёвра, в то время как тем, в тесноте хода, деваться было некуда.

Путь к проёму, ярко светившемуся солнечным светом, казался бесконечным. Казалось, что вот сейчас темнота хода в стене взорвётся вспышкой, последует удар горячей пули и всё померкнет. Возможно, навсегда.

Тем временем, пока Хоук приставным шагом пробирался вдоль стены к выходу, голоса стали глуше. Потом всё затихло. И через несколько секунд Хоук услышал удары кирки или мотыги о породу. Или заваленный ход расчищали, или пол рубили.

Перед входом напряжение возросло. Потому что, надо было сначала выползти, а потом, за короткий фал вытащить рюкзак. И во время этой процедуры контроль над лазом, в котором местные любители старины упорно долбили стены, был бы невозможен. Ползи, жди выстрела в спину.

Но, видимо, в этот день наверху решили, что с Хоука достаточно.

Ковыляя, он пересёк патрульную дорогу и по руслу пересохшего ручья ушёл в лабиринт холмов. Идти было больно. Остановившись в тени одинокой акации, Хоук переоделся. Заодно, осмотрел ноги. Чуть выше обоих колен расплывались отёки. Ну и гематомы в ассортименте.

Достав аптечку, он принял две таблетки обезболивающего и поковылял дальше. Через полчаса "небо покрылось алмазами". Боль ушла. Её место заняли апатия, сонливость, упадок сил и духа. Когда до машины оставалось около километра, Хоук остановился перекурить. Собрался с силами и всё-таки добрался до своего "самурая", одиноко ожидавшего хозяина на обочине.

Оказалось, что нажимать педали разбитыми ногами, очень больно.

На дне поддона душевой кабинки образовались маленькие "дюны" из песка, пыли и частичек глины. Наклонив голову, Хоук смотрел, как их размывает струйками воды.