За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Работа Съезда и последовавшего за ним Верховного Совета вышла далеко за рамки гласности, установленные 19-й партийной конференцией. Делегаты с самого начала постановили, что их работа должна транслироваться по телевидению. Результатом явилась политическая «мыльная опера», передававшаяся круглые сутки по всей стране. Всякая работа прекратилась: люди наблюдали за тем, как доселе никому неведомые депутаты подвергали перекрестному допросу своих руководителей и беспрепятственно нападали на «священных коров» советского государства. Даже споры по процедурным вопросам были взволнованными и порой очень горячими. Главную роль в дебатах играли прибалты, грузины, армяне и интеллектуалы из Москвы и Ленинграда, что вызывало ярость правых и гораздо более многочисленных делегатов от провинций. Люди говорили о том, что страна на краю бездны. Это походило на шумные, беспорядочные дебаты в Петрограде 1917 года, описанные Джоном Ридом в его книге «Десять дней, которые потрясли мир».

В первый день Горбачева выдвинули кандидатом для избрания Председателем Верховного Совета (фактически — главой государства). Депутаты воспользовались случаем, чтобы подвергнуть его беспрецедентному перекрестному допросу. Почему он хочет сохранить должность президента и генерального секретаря? Знал ли он заранее о кровавой расправе в Тбилиси, во время которой парашютно-десантные войска убили около 20 человек? Что он может сказать по поводу своей роскошной дачи на Черном море? Жена Наполеона убедила его стать императором — усматривает ли Горбачев тут какую-то параллель? Последние два вопроса были явно направлены против Раисы Горбачевой, а одна женщина-делегат вскочила, чтобы заявить, что в цивилизованных странах жены глав государств сами выполняют государственные функции. Некий никому неизвестный делегат предложил свою кандидатуру в противовес Горбачеву, так как, по его мнению, ни один кандидат не должен выступать на выборах без соперника. Естественно, Горбачев выдержал вызов. В речи по поводу своего избрания он обязался уважать закон и права человека. Людям не надо выходить на улицы, чтобы добиваться своих целей, сказал он. Нужна дисциплина, а не деспотичное, жестокое правление. Всему этому с должным почтением аплодировали.

С Лукьяновым, которого Горбачев предложил на должность заместителя председателя Съезда, обошлись более сурово. Делегаты обвинили его в том, что он плохо справился с подготовительными мероприятиями, связанными со Съездом. Его пытались обвинить в причастности к убийствам в Тбилиси и в очернительной кампании по дискредитации Генерального прокурора Иванова. Однако в конце концов они позволили Горбачеву получить в помощники того, кого он хотел. Это был первый, но не последний случай, когда он протолкнул кандидатуру человека, который впоследствии его предал.

Новые порядки предусматривали, что президент (Горбачев) имеет право сам назначить премьер-министра (Рыжкова), но остальные министры должны предлагаться на утверждение депутатов. Этот шаг в сторону демократии не имел прецедента ни до ни после Октябрьской революции. Рыжков сразу же попал в беду. Он составил свое правительство с большой тщательностью и считал, что это «самое квалифицированное, самое независимое правительство в советской истории»[45]. Но депутаты оказались беспощадны. Ему пришлось взять обратно предложенные им кандидатуры безнадежно непопулярных лиц, таких как Захаров, назначенный на пост министра культуры. Собчак обвинил Каменцева, первого заместителя премьер-министра по внешнеэкономическим связям, в коррупции и кумовстве. Депутаты его отвергли, и его политическая карьера кончилась. Бирюковой, кандидату в члены политбюро и заместителю премьер-министра по социальным вопросам и делам потребителей, пришлось потратить семнадцать часов, чтобы защищаться перед восемью различными комиссиями. Шесть из шестидесяти девяти рыжковских кандидатов не прошли. Он утверждал, что это нормальная пропорция. Это верно, но советские парламентарии никогда прежде не имели возможности осуществлять власть такого рода.