За нами Москва

Полковник Осликовский имел надежную связь с 1-й дивизией по телефону и радио. Я вызвал к телефону генерал-майора Баранова. Он доложил, что послал на Одоево 131-й Таманский кавалерийский полк, разделив его на два отряда: один движется по правому, а второй - по левому берегу Упы. Отряды должны атаковать Одоево с востока и с севера. Я одобрил решение Баранова, но приказал усилить один из отрядов батареей дивизионной артиллерии.

Самолюбие не позволяло полковнику Осликовскому допустить, чтобы Баранов, находившийся ближе к Одоеву, первым захватил поселок, до которого от Осликовского было тридцать - тридцать пять километров. В распоряжении Осликовского было пять танков. Он посадил на них спешенных гвардейцев и приказал этому десанту быстро идти к Одоеву, а вслед за танками двигаться в конном строю 72-му кавалерийскому полку. Я посоветовал ему послать туда еще один конный отряд с батареей.

Осликовский отправился отдавать необходимые распоряжения, а я связался с командиром 322-й стрелковой дивизии. Пехотинцам требовались сутки только на то, чтобы выйти на подступы к Одоеву. А поселок было приказано взять сегодня. Поэтому полковник Филимонов собрал имевшиеся под рукой автомашины, разыскал несколько десятков саней и посадил на них усиленный стрелковый батальон. Когда я разговаривал с Филимоновым, этот батальон уже проделал добрую половину пути к Одоеву.

Пехотинцы должны были действовать левее 72-го кавалерийского полка и обойти поселок с юга.

Покончив с делами, я вместе с несколькими командирами вышел на улицу. Погода была пасмурная. Недавно выпавший снег истоптан сотнями ног, копытами лошадей.

Около дома, в котором помещался штаб, собралась большая группа бойцов и командиров. Тут же стоял пожилой мужчина, с виду рабочий. Рядом с ним - шестеро детей, пять девочек и один мальчик, самой старшей из девочек было, наверное, лет семь или восемь.

- Товарищ начальник, - обратился ко мне рабочий. - Я из Тулы. А здесь скрывался в деревне у родственников, хотел детей от фашистов уберечь. Вчера, как наши пришли, я будто второй раз родился, белый свет снова увидел. Нечем нам отблагодарить вас: я старый, а они, - он указал на детей, - еще малые. Так мы хоть песни для красноармейцев споем. Можно?

Я не успел и слова сказать, как детишки начали:

Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой...

Их худые, бледные лица были серьезны и строги. Над затихшей улицей далеко разносились чистые, звонкие голоса. Бойцы и командиры слушали пение с таким напряженным вниманием, какому могут позавидовать заслуженные артисты. Молодой красноармеец, опершись на винтовку, смотрел на певцов, приоткрыв рот. Пригорюнился возле походной кухни усатый повар. На крыльцо штаба один за другим выбегали командиры.

Закончив «Катюшу», дети сразу же запели следующую песню - о том, как уходил солдат на войну, как прощался со своей семьей. Грустны были слова и мелодия. Наверное, многие из нас вспомнили в эту минуту о женах и матерях, думали, доведется ли когда-нибудь снова перешагнуть родной порог... Мужественные люди, не раз вступавшие в схватку со смертью, отворачивались, скрывая навернувшиеся на глаза слезы. Я смотрел на бойцов и думал: теперь эти люди с еще большей яростью будут мстить фашистам, прервавшим нашу мирную жизнь, разрушившим наши дома, разлучившим нас с родными и близкими.

Когда смолкла песня, бойцы подхватили детей на руки. Отдавали им шоколад, сахар - у кого что нашлось в кармане.

- Не надо больше, - сказал я рабочему. - Холодно, дети простудиться могут.

- Соскучились мы по песне, - ответил он. - Любим петь, а при немцах целый месяц молчали.

Я поблагодарил рабочего за столь неожиданный концерт и уехал из 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Уже в сумерках возвратился в штаб корпуса, располагавшийся в селе Пруды. От войск, ушедших в сторону Одоева, еще не поступало никаких сообщений. На мой вопрос, нет ли сведений от Таранова, Грецов только махнул рукой:

- Безнадежно, товарищ генерал.

В тот вечер мы услышали радиопередачу из Москвы о боевых действиях 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Интересная была передача, но я, обеспокоенный отсутствием сведений из Одоева, слушал ее рассеянно. Не понравилось мне, что диктор назвал много населенных пунктов, освобожденных нашим корпусом. Ведь передачу слушали не только мы, но и гитлеровцы. Отметив на карте перечисленные пункты, немцы могли в общих чертах определить направление, по которому мы двигались.

- Черт знает что, куда там смотрят! - вырвалось у меня.

- Дают противнику ценные разведывательные данные, - согласился полковник Грецов.