За нами Москва. Записки офицера.

В передней комнате на плащ-палатке лежали части разобранного пулемета. Сборкой вычищенных и смазанных частей перед окном занимался Бозжанов, а рядом стоял Семен Краев. Они были в одних гимнастерках и без шапок. На их руках грязно-желтым цветом лоснилось ружейное масло. На полу валялась грязная вата, пакля, тряпки.

— Плохо обучали людей, теперь сами кряхтите. При этих словах они заметили меня и оба выпрямились, держа в руках части пулемета.

— Товарищ комбат, всю ночь... — мигая глазами, прервал меня Краев.

— Кто ротой будет командовать? Лейтенант Краев или ефрейтор Блоха?

Услышав мой голос, из другой комнаты вышел Рахимов и сказал:

— Товарищ комбат, надо срочно доложить обстановку.

* * *

Перед Рахимовым лежали отработанная карта и схема.

— Как видите, товарищ комбат, наш правый сосед-левофланговый батальон полка Шехтмана. Разрыв между нами — около двух километров. Наш сосед слева — батальон Н-ского полка, разрыв между нами — полтора километра. Мы на широком фронте. Как же мы обеспечим свои фланги, товарищ комбат? — закончил свой доклад Рахимов.

— Огнем пулеметов, орудий и маневром роты Филимонова.

— Значит, первую роту мы по обстановке бросим на какой-нибудь из флангов?

— Бросим только на левый фланг, правый пусть обеспечивают люди Шехтмана. Впрочем, так нельзя принимать решение. Пойдем на рекогносцировку.

* * *

Повторяю, Тимковская гора господствовала над окружающей местностью, и город был хорошо виден. Мы стояли у стога сена, где ночью я спал три часа вместе с бойцами Джиенышбаева. Вдруг со стороны Рюховского и Спас-Рюховского на горизонте показались самолеты. Сначала шли бомбардировщики, эскадрилья за эскадрильей, над ними высоко в воздухе шныряли истребители.

Они шли явно на Волоколамск, по улицам которого мы вчера утром и сегодня ночью проходили походным маршем.

...В облаках, навстречу самолетам, вспыхнули взрывы снарядов наших зениток. Немцы развернулись, пошли звеньями в пике и начали бомбить окраину города, станцию. Черными фонтанами подымались взрывы тяжелых авиационных бомб над домами... Вслед за бомбардировщиками, почти на бреющем полете, пронеслись штурмовики, обстреливая из пулеметов и разбрасывая мелкие бомбы. Затем, как бы подхватывая замирающий гул самолетов и уханье бомб, задребезжал воздух, послышался далекий протяжный, раскатистый гром... Началась артиллерийская канонада. На город посыпались снаряды. Дым окутал дома, деревья, безжалостно полыхал огонь.

— Значит, товарищ комбат, он наносит главный удар по нашему левому соседу и по Капрову, — прервал молчание Рахимов.

— Танки! — крикнул Бозжанов. — Вот собаки, нашим опомниться не дадут! А!

Действительно, шли танки, за ними — мотопехота. А артиллерия все долбила и долбила сосредоточенным огнем.

Вскоре немцы ворвались в город...

Наша рекогносцировочная группа была на большом расстоянии от места жарких боев и не знала, что делать: содержание боя определяется замыслом старшего командира, а поведение подчиненных — задачей, поставленной перед ними.

И замысел старшего командира мне неизвестен, и задача толком перед нами еще не поставлена. Связи до сих пор нет.

— Теперь завязали уличные бои. Это продлится, быть может, до самого вечера, — сказал Рахимов.

...Спустя час на полк Шехтмана и на наш батальон пошли в наступление небольшие части противника.

— Теперь на нас пошли, товарищ комбат.

— Он же должен этими отрядами прикрывать левый фланг своей главной группировки, — ответил за меня Рахимов.

— Идите по своим местам, — приказал я. — Приготовиться к бою. Слава богу, хоть мы отвлечем на себя часть сил противника.

Когда враг уже занял Волоколамск и его отдельные подразделения по обеспечению фланга начали обходить нас, Филимонов со всеми нашими пушками и станковыми пулеметами занял позицию, загибая наш левый фланг. Немцы, увидев этот маневр, приостановились. Обе стороны пока молчали.

Я приказал Брудному и Краеву начать отход повзводно, короткими перебежками, к роще, что позади нас километрах в полутора.

Неожиданно пришли командир полка Шехтман и комиссар полка Корсаков. Как старшему командиру, я доложил майору Шехтману обстановку и свое решение: сначала под прикрытием роты Филимонова вывести из боя Брудного и Краева, потом под прикрытием их огня, с новой позиции, с мыса, что впереди рощи, вывести из боя Филимонова.

Шехман осмотрелся и сказал:

— Да, пожалуй, вы правы.

— Сумеете ли вы так сделать? — спросил Корсаков.

— Ну что спрашиваешь? — обратился Шехтман к комиссару. — Он уже принял решение.

— Надо же нам, как соседям, разобраться в обстановке, — запротестовал комиссар.

— Все ясно. Пойдем отсюда. Наши же ждут.

Когда они отошли, начался артиллерийско-минометный обстрел. Огонь был жиденьким — видимо, стреляло не более двух-трех батарей. Я послал Рахимова к Брудному и Краеву с приказанием немедленно начать отход.

Немец обстреливал. Я с группой людей стоял у каменного сарая, а со склона Тимковской горы спускалась рота, расчленившись повзводно и по отделениям. Перейдя ручей, бойцы попали в зону огня противника и залегли.