За нами Москва. Записки офицера.

Чтобы боец сознательно выполнял свои задачи в общих интересах, он должен быть в курсе обстановки. Так как я получаю газеты раньше вас, слушаю радио и читаю другие бумаги, я хочу вам кратко рассказать, как у нас обстоят дела на фронте... На всех фронтах ведутся бои, и наши войска под натиском противника, собравшего большую силу, на некоторых направлениях отходят с боями, а наши резервы из глубины страны пока не успевают прибывать к линии фронта, чтобы помогать нашим товарищам, дерущимся с врагом. Но они скоро прибудут на фронт, как из далекой Алма-Аты прибыли сюда мы с вами. Нам с вами предстоит решить нелегкую боевую задачу. Мы обороняемся, а в обороне самое главное — остановить наступающего врага, удержать занимаемые рубежи и позиции. А как удержать? Для этого сперва надо их хорошо оборудовать, чтобы удобно было вести огонь. Когда немец пойдет на нас, надо истреблять огнем наступающие войска фашистов, уничтожать как можно больше. Много побьем фашистов — значит, вскоре враг вынужден будет остановиться...

Внимательно слушали все мы неторопливую речь генерала, и с каждым его словом в сердце людей крепла вера в победу нашего правого дела.

Помнится, в начале ноября 1941 года наш штаб размещался в деревне Софьино. Джан под руководством Рахимова собрался готовить обед. Он топил жир, а Рахимов, сидя на полу, резал морковь. Когда Джан опустил в кипящий жир нарезанное мелкими кусками мясо, в котле забурлило, зашипело, и комната наполнилась чадом. Наш хозяин, крепкий семидесятилетний старик с седой бородой и прокуренными усами, которого мы все звали «папашей», закашлял и, наспех накинув на себя полушубок, вышел из дому.

К нам приехал генерал. Снимая полушубок, он спросил Рахимова:

— Вкусно пахнет тут у вас. Что готовите на обед?

— Хотели, товарищ генерал, для разнообразия плов приготовить сегодня, — ответил Рахимов, не зная, куда девать немытые руки.

— А все у вас для этого есть?

— Все есть, товарищ генерал.

— Раз все есть, валяйте тогда, готовьте плов, — сказал Панфилов и, опускаясь на табурет, добавил: — Давно я не ел плова, соскучился по азиатским блюдам. Коль у вас плов, я у вас гость. Принимаете такого гостя, хозяева? — спросил он нас обоих.

— Как же, товарищ генерал!

Когда Рахимов уходил, генерал вдогонку сказал ему:

— Вы, товарищ Рахимов, из-за меня не спешите, приготовьте плов как полагается, по-настоящему, по-узбекски.

...Генерал выслушал меня, потом вынул из планшета карту, развернул, разгладил ее и кратко ввел меня в обстановку...

Когда вошел хозяин дома, генерал встал и поздоровался с ним за руку. Спросил:

— Ну как, Иван Тимофеевич, ваше здоровье?

— Спасибо, товарищ генерал, пока жив-здоров. А как ваше?

— Зовите меня просто Иваном Васильевичем, мы с вами тезки.

Я с разрешения генерала пошел по делам. Когда вернулся, Джан в передней накрывал котел крышкой, затем укутал его байковым одеялом, а сверху — своей стеганой курткой.

— Чтобы горячий дух не вышел, чтобы рис распарился и вобрал в себя жир, — объяснил он мне по-узбекски. — Так минут двадцать-тридцать буду держать, потом на стол подам, товарищ комбат.

Синченко топориком колол полено на мелкие щепки для разжигания самовара, а Рахимов делал салат из огурцов, лука и редьки.

— А ты что, Иван Тимофеевич, отсюда не уходишь? — спросил генерал. — Ненароком мина в дом угодить может...

— А куда я от своей избы уйду?— с грустью ответил старик хозяин. — Здесь я прожил всю жизнь. Тут, в этом доме, моя Матрена Михайловна, царство ей небесное, пятерых детей родила, тут я хочу и помереть. Все ушли кто куда: два сына в Красной Армии где-то воюют, младшая дочка прямо из института тоже на фронт врачом пошла. А старшие сын и дочь с внучатами ушли за Москву, как только немец Волоколамск взял. Я вот остался сторожить дом. Когда немца прогоните, может, семья снова соберется...

— А моя старшая не доучилась, тоже на фронте, — сказал генерал, — медсестрой...

— Так чего ты, отец родной, девушке даже не позволил учебу кончить и послал на фронт? Свое родное дитя под огонь посылаешь!

— А это она сама себя послала. Война-то у нас всенародная, отечественная война, Иван Тимофеевич.

— Да... Второй раз ты приезжаешь сюда... Слова плохого от тебя не слыхал. Все «это делать надо... », «пожалуйста» да «прошу вас»... Странный ты генерал... Больно задушевный у тебя приказ... А ведь, как вижу, все слушаются...

Джан внес дымящийся плов в большом хозяйском блюде и поставил его на середину стола, а Рахимов с Николаем принесли за ним тарелки, ложки и салат. Генерал встал, пошел мыть руки. Хозяин хотел было уйти, но генерал его не отпустил:

— Раз мы с тобой хорошо побеседовали, давай, Иван Тимофеевич, вместе и пообедаем.

Старик долго упорствовал, но после настоятельной просьбы генерала сел за стол.

Мы не дотрагивались до еды, соблюдая такт, ждали, когда начнет генерал.