За нами – Россия!

Анна Розенвальд, Шварцкатцен, командир подразделения «Нордхелль», шла по коридору в сторону спуска вниз, в пещеры. Зачем потребовалось ее присутствие, женщина не знала. Но приказ есть приказ. Это место она искренне не любила, так же как и основных его обитателей. Все, чем здесь занимались, казалось Анне лишь каким-то мракобесием. И почему здесь и сейчас находился профессор Штольц, она не совсем понимала. Герр Штольц был одним из немногих ученых, которых она уважала и, что уж тут таить, побаивалась. В каком-то смысле именно он стал ее новым отцом, создав из спортивной, сильной, но совсем не непобедимой Анхен настоящую валькирию. Его опыты дали возможность создать «Нордхелль», которым по праву гордилось все руководство Тысячелетнего рейха.

Вдоль стен застыли истуканами фигуры в черной форме, с штурмовыми винтовками наперевес. Анна могла лишь покачать головой, проходя мимо. Смысла ставить этих вот красавцев в охрану настолько важного объекта? Все какие-то глупые желания об антураже в стиле пропаганды герра Геббельса. Зачем? Будь воля женщины, никого бы в коридоре не стояло, все, что было необходимо, спрятала бы в ниши, которых достаточно. Несколько пулеметов, тяжелая пехота в полной глухой защите и прочее. Нет, надо расставить белокурых викингов с рунами на петлицах, выпятивших грудь на фоне полотнищ с флагами. Дилетантство, тейфельшайссе!

Впереди осталось два поворота, и все, она уже на месте…

Высокая пещера была явно не рукотворной. Но после того как ее обнаружили, над стенами вдоволь потрудились, украшая орнаментом. Назвать его мирным и красивым не повернулся бы язык. Да, плавные линии и переходы сложных узоров, высеченных в простом камне, поражали своей законченностью. Только могут ли быть мирными и спокойными изгибы странных созданий, похожих на гигантских змеев, украшенных красными глазами, не потускневшими за века и частоколами зубов, меж которых корчились человеческие, и не только, жертвы. Странные силуэты, если и напоминающие людские, то лишь отчасти.

В пещеру вели пять ходов, когда-то давно пробитых теми, кто и устроил здесь капище. Прямо посреди нее, с потолком, терявшимся в темноте, стояла плита. Та самая, покрытая навсегда засохшей бурой, ни разу не счищенной коркой от потеков крови, обильно пролитой на камень. И сейчас она не пустовала.