За нами – Россия!

Десять лет он провел в собственном крае, скитаясь по лесам и горам как волк. В своей собственной стране такие же, как он, люди, решившие не сдаваться, постоянно защищались. И нападали сами. Расстреливали полицейские участки и войсковые колонны, пускали под откос поезда с солдатней и грузами, подрывали здания администрации и гестапо. Семен был одним из немногих, кто продержался так долго. Тех, кто начал воевать с фашистами одновременно с ним, практически не осталось. Облавы, засады, ловля на живца, предатели. Всего хватало в жизни тех, кто решил бороться до конца и ушел в лес. А сегодня ночью наконец-таки нашли и их. Да так, что при одном только воспоминании про это Семена снова начала бить крупная дрожь.

Если бы он тогда не захотел сходить в сортир, если бы не повариха, Царствие ей Небесное, Леночка, нажарившая домашних котлет из свежего мяса. Сейчас бы он, скорее всего, был уже мертв, так же как товарищи, оставшиеся где-то там, далеко.

Часовых сняли быстро и практически одновременно. Это Семен понимал уже сейчас. Потому что те, кто уничтожил отряд, вошли в «городок» сразу и со всех сторон. А тогда…

На войне твой «ствол» всегда должен быть рядом. Равно как боеприпасы к нему. И уж как ты выберешься из ситуации, когда отвыкший за три месяца рейдов по фашистским тылам организм красного партизана негодует, – твое личное дело. «Революция» в животе и привела к тому, что Семен даже не смог добежать до нескольких отдельно стоящих деревянных «ватер-клозетов», как издевательски прозвали их в отряде. Сидя в кустах, росших сразу за «его» землянкой, с ППШ, прислоненным к стволу ольхи, своей густой кроной закрывающей его от дождя, он был рад тому, что не погнушался когда-то снять с еще теплого фрица удобную «сбрую» из кожи. Было немного стыдно за самого себя, но что тут поделаешь, когда вот так вот прихватит?

Со стороны одного из трех входов в «городок» неожиданно раздался чей-то безумно дикий крик, зависший на одной высокой ноте и неожиданно резко оборвавшийся. Семен насторожился, чертыхнувшись про себя и на самого себя. Чуть позже раздались первые очереди и взрывы. Что заставило его тогда тихо отползти в сторону и не убегать сразу? Скорее всего, въевшийся опыт войны, который подсказывал, что нужно увидеть тех, кто напал, и понять то, что следует ожидать. Не кидаться, очертя голову, в бой до того, как не поймешь весь уровень опасности.