За нами – Россия!

Вышестоящему командованию о выловленном при тралении фарватера ихтиандре Лесников раньше времени ничего не докладывал. Тем больше было его удивление, когда на берегу небольшие, выкрашенные в серый цвет военные корабли ожидало оцепление из жандармов и три автомобиля. В двух больших грузовых ФИАТах, удививших каперанга странными кузовами, похожими на клепаную броню башен корабельных орудий, находились сотрудники тогдашнего Института. Вернее, его отделения в дальневосточных губерниях. А в сверкавшем лаком корпуса и хромом металлических деталей армейском варианте «руссо-балта» сидел сам столоначальник всего Особого комитета, граф Трубецкой-третий, как раз таки прибывший к театру военных действий с инспекцией. Где война, там и появляются существа, за которыми граф был призван наблюдать и уничтожать… при необходимости. Агентурная сеть комитета была широка, хотя зачастую сам «казачок» и не подозревал о том, на кого работает. На свою то ли беду, то ли удачу, капитан первого ранга Лесников решил поспорить с вальяжным престарелым атлетом, который, помахивая тросточкой, давал приказания об изъятии странной находки. Спор вытек в интерес, причем взаимный.

Через три месяца, сдав дела и сев на поезд, несущийся в сторону столицы, Лесников отправился принимать дела погибшего в одной из операций заместителя Трубецкого. Войну четырнадцатого года он встретил уже временно исполняющим обязанности начальника комитета и в чине контр-адмирала. Тогда многие, имевшие отношение к комитету и Институту, гибли часто. Золотые эполеты с черными орлами, по правде говоря, ему довелось одеть лишь дважды. В первый раз, на торжественном приеме, получая из высочайших рук очередной орден и звание. Во второй на приеме далеко не торжественном и могущим закончиться для контр-адмирала плачевно.

Во всяком случае, невысокий человек с бородкой клинышком и большой залысиной был очень удивлен, когда в его кабинет, находившийся в недавно занятом большевиками Кремле, вошел царский адмирал. Тем более что в Москву новое правительство переехало только что. Из колыбели революции, на которую давили с запада немцы, большевики скрылись быстро и тайно. Тем более странным было появление в коридорах Кремля адмирала бывшей империи. Но Владимир Ильич на то и был гением революции и вождем пролетариата, чтобы действовать не спонтанно. А вовсе даже наоборот, взвешенно и осознанно.

Москва – это, конечно, не Питер, и уж тем более не Кронштадт. Там сейчас озверевшая матросня рвала в клочья всех «золотопогонников», до которых могла добраться. Но «братишек», тогда еще не успевших оказаться в застенках только организованной ЧК[15], в охране хватало. И если адмирал не побоялся какими-то неведомыми путями проникнуть в Кремль, а потом не струхнуть и пройти мимо них, гордо полощущих клешами в древних коридорах, то выслушать его как минимум стоило. Хотя кто знает, что подумал вождь мирового пролетариата, глядя в уставшие глаза человека в форме с золотым шитьем под обычным драповым пальто? Это не было дано знать никому. Хитроглазый, похожий на калмыка мужчина лишь встал, почему-то абсолютно доверяя этому самому царскому прихвостню, и закрыл двери с густой лепниной. Говорили они долго, всполошив не на шутку и охрану, и помощников. Но так как разговор шел спокойно, и Владимир Ильич никоим образом не показывал напряженности либо страха, то в какой-то момент все успокоились.

От Ленина бывший глава Особого комитета вышел уверенной походкой, сжимая в ладони, спрятанной в кармане, мандат, подписанный лично «самим». Когда же навстречу ему, ухмыльнувшись в прокуренные усы, качнулось несколько фигур с лихими завитыми чубами, торчавшими из-под бескозырок, ощутимо пахнущих перегаром и сжимающих в крепких, жилистых ладонях отполированные тела винтовок с примкнутыми штыками, он даже не подумал взяться за «браунинг», лежавший по соседству с мандатом. Вместо этого за его плечами, как по мановению волшебной палочки, возникли три фигуры, закованные в хрустящие и скрипящие хром и шевро. Сомнений в их принадлежности у «братишек» нисколько не возникло, и Лесников спокойно прошел вниз…

Работы особому отделу при Чрезвычайной Комиссии, как переименовали комитет, хватило надолго. Гражданская война, вывернувшая страну наизнанку, выгнала на охоту многих ночных жильцов. Молодым парням и девчонкам, затянутым в кожу курток, английское оливковое сукно гимнастерок и старые шинели, довелось увидеть и узнать многое.