За Нарвскими воротами

Впрочем, для нее сейчас было даже лучше, что никого не было дома. Она не хотела, чтобы ее увидели такой, не хотела ничего объяснять. Она прошла к себе в комнату, бросила сумку и опустилась на диван. В голове было пусто, только как будто всё еще раздавалось эхо от ударов. Но сознание постепенно возвращалось, а вместе с ним пришла и страшная боль от побоев. Но еще ужаснее боли были страх за будущее и вновь возникшая мысль о ребенке. «Что теперь будет?» – бессмысленно спросила себя Лера, не надеясь найти ответ. Что делать, она не знала. У нее было разбито всё лицо и выбиты передние зубы, которые так и остались там, на снегу, когда она рефлекторно их выплюнула. Могли быть, и еще какие-то травмы. Но в травмпункт она идти боялась – там надо было всё подробно объяснять, а это при нынешних обстоятельствах казалось ей совершенно невозможным. Она не решалась даже включить свет – ее мучили страхи, она боялась посмотреть на себя в зеркало, боялась того, что может там увидеть. Вдруг ей даже пришло в голову, что ее мучители опять вернулись, стоят у парадной и, если увидят свет, поймут, что она дома, ворвутся в квартиру и снова начнут ее избивать. Но тут она сама поразилась нелепости этой мысли. «С ума я схожу, что ли? – подумала Лера. – Надо встать и что-нибудь сделать».

Но в этот момент, как бы в подтверждение ее страхов, раздался звонок в дверь. Лера дернулась. Тетя Шура открыла бы своим ключом, в гости к ним никто не ходил, третий же сосед, алкаш из второй комнаты направо по коридору, вообще редко появлялся в квартире – в последнее время он жил и пил где-то за городом.

Лера сидела на диване, не решаясь подойти к двери. «А вдруг это они, опять пришли требовать денег? – подумала она, но тут же одернула себя. – Это уже мания преследования». Но дверь открывать всё-таки не решалась. «Не открою, пусть думают, что никого нет дома», – решила Лера.

Но в дверь снова зазвонили – и весьма настойчиво. Лера помедлила еще несколько секунд, потом встала с дивана и осторожно, крадучись пошла к двери. Она остановилась у двери и стала прислушиваться, как будто надеялась расслышать, кто это может быть. Глазка в дверях у них не было – в этом диком доме мало кто мог позволить себе даже самые элементарные меры предосторожности.

Тут зазвонили в третий раз – требовательно, долго и громко. Задергалась дверная ручка – звонящий явно терял терпение, и в то же время он как будто был уверен, что Лера дома.

Лера сделала глубокий вдох, собралась с духом, чтобы открыть дверь и столкнуться лицом к лицу с тем, что там, на пороге, и… тут до нее дошло, что ведь можно сначала и спросить. Лера опять подивилась себе, своим страхам и отупению, впрочем, вполне естественным после того ужаса, который она только что пережила. Наконец-то она решилась и еле слышно спросила: «Кто там?»

– Да открой же, Лера, это я, Лёша, – раздался голос за дверью.

Глава 5

Совершенно непонятно было, почему Лера сразу не догадалась, что это пришел Лёша. Правда, у Лёши был свой ключ, но ведь она сама нашла его ключ на столике, где он его оставил, когда уходил, – то ли забыл, то ли хотел продемонстрировать, что больше сюда не вернется и не собирается хранить ключи от Лериной квартиры.

Удивительно было и то, что она все эти дни так напряженно думала о нем, а сегодня за весь вечер ни разу про него и не вспомнила. Ей даже не пришло в голову обратиться к нему за помощью, а когда в дверь зазвонили, она не успела сообразить, что это может быть Лёша.

Всю последнюю неделю Леша прожил у своего начальника – они были из одного города, учились вместе и в Питере продолжали держаться друг друга. Лёшин друг был немногословен и никогда не лез в чужие дела, поэтому он ни о чем Лёшу не расспрашивал, и хотя бы с этой стороны всё было спокойно. Первые несколько дней Лёша был еще очень рассержен, он постоянно вел сам с собой внутренние диалоги, каждый раз неизменно доказывая себе, что абсолютно прав. Он ведь один раз уже вытаскивал Леру? Да. Она обещала ему, что никогда больше не будет этим заниматься? Конечно. Она знала, как это опасно и чем это может грозить им обоим? Еще бы!

Но постепенно Лёша перегорел, гнев его прошел, первая эмоциональная реакция на поступок Леры забылась, а те доводы, которыми он себя утешал, ему самому надоели. Всё это было правильно, но слишком умозрительно, а если разобраться по сути, то получалось, что он оставил беременную женщину одну в очень опасной ситуации.