За нас все решили

– Тимур, – устало выдохнула я, – у меня была тяжелая ночь, разговаривать с тобой, как и видеть и слышать тебя, я не могу и не хочу. Обсуждать тему тебя и меня я не намерена, тем более, что нас с тобой больше нет, и, как оказалось, никогда и не было. Ну, и судя по ситуации, не будет. Ни как любовники, ни как друзья, ни как пара. Я все увидела своими глазами. В тот момент, когда мне было плохо, ты занимался более приятными для тебя вещами со своей длинноногой брюнеткой, которая, как оказалось, не совсем-то и в прошлом, – я уже повышала голос, срываясь на крик, потому что со своими эмоциями я могла совладать только так. – И если уж говорить совсем начистоту, то ты тоже был для меня своеобразным развлечением. Друг, ставший парнем, – усмехнулась, меня уже просто несло, но я никак не могла остановиться, – да с чего ты вообще взял, что я смогу полюбить тебя. Да, ты был дорог мне как друг, но потом все изменилось. И все это стало лишь спортивным интересом. Смогу или не смогу. Смогла, влюбился, таскался за мной как шавка. Правда, своим интересам изменять не стал, а решил изменить мне. А мне плевать, Покровский. Мне плевать на тебя. Как же быстро может симпатия перерасти в ненависть. Убирайся из моей жизни и больше никогда не возвращайся, – выпалила на одном дыхании, разум затуманивался от нахлынувших эмоций, а несколько секунд спустя и вовсе добила своим лживым признанием, – и если хочешь знать, то Макс, да-да, тот самый, в постели более изобретателен.

Тимур отшатнулся от меня, как от огня. Парень так сильно сжал руки в кулаки, что на кистях выступили вены, а лицо исказила гримаса боли от слов, которые резали по живому.

– Лина, что ты несешь? – зло прорычал Тимур.

– Что слышал. Убирайся, – выкрикнула я, поставив точку.

Во взгляде Тимура плескалась злость и ненависть, он ничего не ответил, но прекрасно понимал, что с Максимом или кем-либо другим я могла быть только в тот период, когда мы с ним были в отношениях. Тим молча развернулся и ушел. Я закрыла дверь и оперлась на нее спиной, четко осознавая, что это конец. На мгновение в голове всплыли картинки наших до ужаса сопливых и романтичных отношений, жарких объятий, страстных поцелуев, и слезы неконтролируемым потоком брызнули из глаз.

Во мне говорила обида и боль, я хотела задеть, сделать ему так больно, как было мне. Нас больше нет, и никогда не будет, я не прощу измену, он не простит за эту ложь, которую я наплела. Я безмерно любила его, но сейчас эта любовь граничила с ненавистью, которая скользкой гадюкой извивалась в груди. Я вернулась в спальню, легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Тихие всхлипы постепенно переходили в громкие рыдания, а после началась уже самая настоящая истерика. Я даже не услышала, как открылась дверь, и в комнату влетела мама.

– Линочка, дочка, не переживай, у папы ничего серьезного, анализы показали, что все в порядке, наш папа совсем не отдыхает, устает, много нервничает на работе, вот организм и дал звоночек о том, что нужно больше отдыхать, – мама все говорила и говорила, – уже завтра его отпустят. А через несколько дней, мы поедем в отпуск, я чуть позже позвоню Ирочке, она организует нам путевки на море. Ты ведь все равно уже все сдала, а до начала нового семестра еще три недели, мы на недельку съездим.

Я рыдала в подушку, рыдала у мамы на груди, мне хотелось рвать на себе волосы, я даже не смогла ничего рассказать маме, поскольку изо рта вырывался только какой-то бессвязный поток звуков. Мама вышла из комнаты, а через некоторое время вернулась с водой и таблеткой.

– Выпей, тебе надо успокоиться, – строго сказала она, а потом уже мягче добавила, – это ведь не только из–за папы, так?

Я запила таблетку водой и утвердительно кивнула. Мы сидели молча, мама ждала, когда я смогу хоть что-то сказать.

– Мам, – я продолжала всхлипывать, – он изменил мне, я застала их утром, я хотела рассказать о папе, хотела выплеснуть все свои переживания, хотела поддержки, – я положила голову маме на колени. – Минут за тридцать до твоего прихода, он зашел ко мне, хотел поговорить, я не стала слушать. Я наговорила ему такого, что не то, что говорить, он даже видеть меня больше не захочет. Сейчас осознаю, что сказала лишнего, наверное, зря, но мне так больно, и я хотела, чтоб и он тоже почувствовал хоть немного из того, что испытываю сейчас я.