За нас все решили

– Нарой на него всё, что получится. Сегодня лечу в Париж. Эта поездка еще, – размел руки в стороны, – свалилась на голову так некстати. Думаю, до свадьбы вернуться не успею. Мы с Кариной продолжим играть счастливую пару, а Алину постараюсь вывести с поля зрения. Точнее уже вывел, после сегодняшней ночи сомневаюсь, что она вообще захочет иметь со мной что-либо.

– Ты был так плох? – ухмыльнулся Данилов, многозначительно играя бровями.

– Заткнись, Данилов, – я изогнул губы в усмешке и уже серьезно продолжил. – Я должен сделать все, чтоб никто не пострадал. Роман Федорович умеет быть убедительным.

– Тим, не дрейфь, прорвемся, – Артем похлопал меня по плечу. – Где наша не пропадала.

– Спасибо, дружище.

– Да пока не за что, но скоро будет, – Артем улыбнулся во все свои тридцать два, – потом еще на свадьбе твоей погуляем. Не на этой, – увидев мой хмурый взгляд, друг поднял руки вверх, – на другой. На нормальной, без подобного дерьма.

– Ладно, поеду. Самолет вечером, надо успеть собраться и к будущему тестю заскочить, покаяться, – горько усмехнулся, допивая уже остывший кофе.

– На связи. Как что дельное будет, позвоню.

Я уехал от друга в паршивом настроении, размышляя обо всем, что произошло в моей жизни. Жил практически в другом конце города, путь был неблизким, а времени подумать, было хоть отбавляй. Телефон разрядился, да и говорить ни с кем не хотелось кроме нее, но сейчас я не мог этого сделать, поэтому негромко включил музыку и выехал на оживленную трассу.

Как мне хотелось вернуться к ней, рассказать обо всем, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Столько лет прошло, а помню все, как будто это было вчера.

Почти восемь лет назад я был еще мальчишкой, который сходил с ума по своей подруге детства. Она понравилась мне сразу, как только мы переехали: две косички, кепка, рваные джинсы, рваная футболка и кеды на ногах. Такой я запомнил нашу первую встречу, когда мы были еще детьми. Со временем Алина повзрослела, и я понял, что не хочу и не могу быть просто другом.

Я заканчивал тогда первый курс, она училась в одиннадцатом классе. Отличница, красавица, за ней всегда увивалась куча парней. Подкупало и то, что, несмотря на деньги своих родителей, она никогда не хвасталась ни перед кем, и была совершенно простой веселой девчонкой. Спасибо ее маме и папе. На свой выпускной она пригласила меня в качестве старшего брата, и я вместе с ее родителями присутствовал на этом важном для нее событии. Именно тогда я четко осознал, что мои чувства отнюдь не дружеские. Она появилась в красивом легком платье на высоких каблуках с длинными распущенными волосами. Ее волосы – мой личный фетиш. Я много раз представлял, как крепко сжимаю их в руках, наклоняя ее голову к своим губам. Увидев Алину, у меня буквально пропал дар речи, я стоял как вкопанный и не мог произнести ни слова. Я бредил ей, сходил с ума. Даже не думал и не знал, что такое вообще возможно. Первые чувства, первая любовь.

И когда она, наконец, сдалась, казалось, я стал самым счастливым человеком на свете. И я был уверен, что мы сможем справиться и с расстоянием.

В ту новогоднюю ночь, когда Алина уехала, я даже не предполагал, на что способна эта змея Соня. Она уговорила меня выпить с ней, я согласился, ни о чем таком не подозревая, а после одного бокала не помнил совершенно ничего. Я начал приходить в себя, башка раскалывалась на части, а потом увидел Алину, ее испуганное лицо, но я и двух слов связать не мог, не понимал, где нахожусь, и что происходит.

После той аварии я несколько дней провел в больнице, приходя в себя. Звонил Лине каждый день, но телефон был заблокирован. На третий день успокоился и решил поговорить, попробовать все объяснить, несмотря на то, что она наговорила мне. Хотелось, если и поставить точку, то чтобы это было как-то по-человечески. Я сбежал из больницы, пришел к ней домой, но ее отец Сергей Александрович выставил меня за дверь, сказав, что дочери нет дома, хотя в окне комнаты горел свет. Даже когда меня выпустили из больницы, я в течение нескольких дней подряд обивал пороги ее дома. Но, как узнал позднее, ни Алины, ни ее семьи в городе не было. Рита отказывалась говорить со мной, ссылаясь на то, что я конченый мерзавец, раз так поступил с ее подругой. И она была права, я чувствовал за собой вину. Уже гораздо позже узнал, что Соня все подстроила, подсыпала какую-то дрянь мне в бокал. Она сама рассказала об этом, когда Алина уехала из города. А ведь я не помнил ничего в ту ночь, и если бы она не созналась, так бы не узнал правду о том, что ничего между нами не было. Соня даже в аэропорт приехала, моля простить ее. И в тот момент, осознавая, что я был чист перед Алиной, а она нет, во мне и поселилась ненависть к некогда любимой девушке.