За Нас. За Вас. За Северный Кавказ

Сергей, конечно, не смог отказать своему боевому товарищу. С тех пор он всё время называл Наталью крёстной дочерью, а Володьку кумом. Но ребята, услышав это прозвище, пришли в неописуемый восторг. И с тех пор кумом звали Деева все.

Колонна автобусов встала под Ростовом. Командир взвода Серёга Размолодин рассматривал молодого человека, вывалившегося из Икаруса.

— Ты, какого взвода, дружище? Что-то я тебя в лицо не знаю!

— Где я? — парень тёр ладошками глаза, напрягая остатки ума, и оглядывался по сторонам.

— Как где? На полдороге в Чечению, — хохотнул, выходя из автобуса, Трофим Лямин, — а ты чего первый раз едешь?

— В какую Чечению? — взревел парень, — я вообще пришёл друзей проводить. Я не в милиции работаю, а на заводе.

— А, так это ты вчера выпивал по стременной, потом забугорную, потом на посошок, а потом на себе тельняшку рвал и кричал: «Братва, я с вами на войну». Я думал тебя домой проводили, а ты, оказывается, вон докуда добрался! Орёл! — и Трофим довольно загоготал.

Между тем, парень, поняв, что никакого сочувствия к нему никто не испытывает начал рвать на себе волосы и проклинать вчерашний день, отдельно вступая в половые сношения с каждым событием, происшедшем с ним накануне.

Размолодин побежал докладывать командиру о случившемся, и вскоре незадачливый провожатый был отправлен с ближайшего блок-поста попутной машиной на родную сторонку.

Сам Размолодин ехал в свою первую командировку, поэтому в Моздоке к нему подошёл Лямин.

— Серёга, здесь самое опасное — это передвижения, сказал он взводному, — посему давай-ка глюкнем по лампадочке. Уж это я по себе знаю. Опыт прежних командировок, так сказать. Выпьешь, глядишь, а страх то и улетучился. Наш девиз знаешь? Не знаешь?! Крепкий сон, зверский аппетит и лютая ненависть к труду!

Размолодин глюкнул с Трофимом. Но что русскому хорошо, то немцу смерть. Если Лямин чувствовал себя довольно бодро, то Серёга с белым чаем переборщил. Все два часа езды он провёл, перегнувшись через борт грузовика и обильно поливая обочину дороги блевотиной. Страшно ему не было — это точно, но назвать его поездку приятной язык не поворачивался. В Грозный он приехал с кожей синюшно-фиолетового цвета: ему личный состав рассредоточивать, а он лыка не вяжет. Командир отряда подполковник Уткин, оглядев взводного и передёрнув плечами, поманил к себе Лямина.

— Лямин, пока не оклемается лейтенант, бери его взвод и занимайся.

— Товарищ подполковник, у меня другие обязанности, — не согласился Трофим.

— У тебя же многолетний опыт, — хитро сощурив свои монгольские глаза, продолжал Уткин, — а у нас в отряде взаимозаменяемость должна быть. Вот убьют Размолодина в бою — ты его взводом командовать станешь. Убьют тебя — наоборот сделаем. У меня офицеров не так уж и много.

Вот такие шуточки были у подполковника Уткина, а, провожая в дорогу личный состав на грузовике, он не желал счастливого пути и не крестил машину вслед. Нет. Он говорил так: Неси вас хрен.

Уткин был очень хозяйственным, а поэтому дал Сергею задачу: купить в Моздоке трёх поросят.

— Еды много остаётся, выбрасывать жалко! Только покупай девок, кабанят кастрировать надо, после чего они долго болеют. Бери совсем маленьких и скажи старшине, чтоб загончик приготовил, корытце туда и соломы побольше.

Сергей выполнил приказание, как и положено точно и в срок.

Поросята были, как ручные собачки: через неделю они перестали бояться людей, ещё через неделю они разгуливали по всему ПВД, и только когда старшина бил по корыту черенком от лопаты, стремглав бежали обедать в свой загон, на стене которого проволокой было прикручено объявление, сделанное на компьютере: «Внимание! Боевые свиньи Мобильного отряда МВД России! Ближе трёх метров не подходить, с рук не кормить — опасно! Просмотр — для детей — 5 рублей, для взрослых — 10 рублей, для омоновцев — бесплатно!»

Подполковник Уткин, улыбнувшись, оценив шутку юмора, сказал старшине: «Почаще солому им меняй, пищу делай жидкую, а изредка кидай им красный кирпич — им зубы надо точить». Откуда он всё знал этот Уткин?

Однажды ночью Сергей ворочался и долго не мог уснуть. В загончике визжали поросята.

— Им тоже не спится, может погода переменится? — подумал Сергей и скоро заснул.

Но на утро он понял, почему ночью визжали поросята. Бойцы вокруг надрывали животы, смеялся даже Виталик Фокин по кличке — «памятник», который и улыбался то раз в год. Все поросята были разукрашены зелёнкой в камуфлированные пятна, на боку у каждого значились бортовые номера: 343, 344, 345, а во лбу у всех сияла нарисованная красным фломастером пятиконечная звезда.

Сергей проснулся в палатке от странного звука: будто где-то звучал телефонный зуммер. Он огляделся по сторонам и увидел в углу палатки фигуру, сидящую в позе лотоса. Вокруг были расставлены зажжённые свечи.

— Дневальный, — крикнул Сергей в темноту. Из сумрака вынырнул прапорщик Андрей Гаркушин.

— Туточки я, товарищ капитан.

— Что это? — и Сергей указал дрожащей рукой на фигуру в углу палатки.

— А-а-а, это Лёха Колдун. Медитирует.

— Какой колдун?