За наших воюют не только люди

Санфиров Александр Юрьевич За наших воюют не только люди

Еще в детстве, когда я читал книги о войне, мне всегда они казались в чем то ущербными. Долго не удалось понять в чем же дело. Но однажды во время просмотра фильма о войне, не помню его названия, я услышал, как его герой в лице Шукшина, сказал фразу " Говно не тонет". В те времена было удивительно, как такие слова пропустила цензура. Зал отреагировал ожидаемо. А мальчишки, мои сверстники, которых было не удивить ругательствами, после фильма все вспоминали эти слова.

И тогда меня осенило, чего не хватает в книгах. Жизни в них не хватает, представления о главных героях. Мы сознательно кастрируем свои произведения. Когда я в семидесятых годах начал читать англо-американскую литературу в подлинниках, то был поражен, что там все описывается своими словами. Считаю, что боязнь вставить в книгу матерное слово идет из тех лет, когда у нас была двойная мораль на работе, где мы были примерными строителями социализма, и на кухне, где мы этот социализм, извиняюсь, обсирали.

* * *

- Ивашов!- раздался голос старшины,- мать твою, ты, где ползаешь, боезапас кто за тебя получать будет?

Игорь Ивашов, плотный коренастый парень вылез из пулеметного гнезда, где он присев на корточки досмаливал самокрутку. И сейчас проходя, пригнувшись по залитому водой окопу, он лихорадочно делал затяжку за затяжкой, одновременно пытаясь держаться подальше от края, чтобы ему не завалился кусок грязного дерна за шиворот. Не аккуратно пристроенная саперная лопатка хлопала его по бедру, но помощник пулеметчика не замечал таких проблем.

Он молча подошел к старшине, и тот, глядя на равнодушное лицо красноармейца, махнул рукой и указал на четыре коробки патронных лент.

Когда также молча, он взял под мышки все четыре и ушел, старшина повернулся к командиру отделения.

- Видал, пополнение, вот как с таким разговаривать. Никак понять не могу, почему он вторым номером поставлен.

- А чо тут понимать Никифорыч, ты заметил, как он пулемет разбирает, у нас тут ни одного умельца такого нет. А вчера станину от максима, на себе весь переход тащил. А попробуй, унеси четыре коробки лент сразу.

- Точно,- сплюнул старшина,- силушки ему бог дал немало. Ладно, Ванюшка отсыпь табачка, а то я что-то скурился сегодня.

- Ох, Никифорыч доведет тебя жадность до беды, - вздохнул сержант, но вытащил из кармана галифе матерчатый кисет, с вышивкой и скупо отсыпал порцию махорки в небольшой квадратик газетной бумаги. Старшина осторожно скрутил его в трубочку и приклеил край, проведя по нему языком. Неожиданно со стороны немцев завыл воздух, и оба красноармейца одновременно присели, провожая головой пролетевшую смерть. За их спинами ухнул взрыв, а через минуту все поглотила какофония разрывов снарядов. Пришедший в себя старшина, шарил пальцами в окопной грязи, пытаясь найти выпавшую из рук самокрутку. Не найдя ее, поднял перепачканное лицо и крикнул:

- Немец артподготовку начал, через час наступление пойдет.

Его собеседник, оглушенный близким разрывом, непонимающе смотрел на него и показывал на уши.

- А, ни хер, - про себя сказал старшина и, схватив винтовку, выбрался из окопа и ловко пополз ко второй линии обороны.

- Вот пи..юк,- неприязненно прохрипел оглохший сержант, - полез богатства свои охранять. Ну, да ладно, если живыми сегодня останемся, то хоть пожрем от души.

Он вскочил и побежал по окопу. Его отделение занимало отдельную небольшую высотку, с которой неплохо просматривалась линия фронта, и пулеметный расчет, который он командовал, мог вести фланговый огонь почти на километр. А перед высоткой было приличное болото, через которое не пройдет ни один танк. И, видимо по этому, артиллерийский дивизион противника, лупил по высоте, чем только мог.