За небесной рекой (сборник)

— Нет, всего трое. Со временем ты научишься видеть все в верном свете. Возможно, именно ты вернешь домой всех нас.

— Что, если свой дом я найду раньше, чем дом для других?

— В этом случае ты покинешь корабль. Если тебя некем будет заменить, кто-то из членов экипажа временно возьмет командование на себя до появления твоей сменщицы. Иногда мне кажется, что с нами забавляются: дома мы не находим, но с нами всегда наш командир-Можжевельник. — Она печально улыбнулась. — Однако игра состоит не только из проигрышей. Ты сможешь увидеть гораздо больше, сделать больше, стать больше — гораздо больше, чем любая обычная женщина.

— Я никогда не была обычной, — сказала я.

— Тем лучше.

— Если я соглашусь…

— У тебя есть выбор.

— Хуниперо… — прошептала я. — Женева… — Я рассмеялась. — Не знаю, что тут выбирать.

* * *

Девочка наблюдает, как каждое утро гибнут тысячи ее добрых приятелей, сталкивается со скепсисом взрослых, пугается и задается вопросом, можно ли продолжать жить по-прежнему. Кто-то распахнет вдруг ставни, и солнечный луч, пронзив девочку насквозь, положит конец ее страданиям. Или взрослые скажут, что не верят в ее реальность… Поэтому она сидит в темноте и трясется от страха. Темнота становится ужасной, невыносимой. Но потом наступает день, и она торжествует. Призраки исчезают, а она остается, поэтому забывает про тени и думает только о дневном свете.

Она растет, и прежние приятели отходят в область подсознания. Дальше она старится, превращается в ничто: мужья остаются в прошлом, любовь не сулит открытий, история прожитой жизни — словно мелкая сетка граней на хрустале. Лицо ее покрывают морщины, дневной свет снова вселяет в нее ужас. Наступление дня больше не вызывает у нее восторга. Скоро солнце бросит на нее последний луч — и она ослепнет и присоединится к сонму призраков…

Скоро, но не сейчас. Где-то далеко, не здесь. Призраки воскресли и вверили себя ее взору, ее заботе. Она тоже воскреснет и будет воскресать вновь и вновь под сенью своего дерева…

* * *

— По-моему, это просто прекрасно! — сказала я.

* * *

Триста замечательных веков! Минуло двести лет, и не стало Сынка; одни умерли, другие переселились на родную Землю. Корабль уже достиг пятисот километров в поперечнике и продолжает расти. Ты еще не пришла мне на смену, а я уже умираю и оставляю тебе эти записки, чтобы ты руководствовалась ими, как и тем, что написано моими предшественницами.

Как бы тебя ни звали — Дженнифер, Гиневра, как-нибудь еще, ты всегда останешься мною. Будь счастлива за всех нас, родная. Мы всегда будем вместе.

Судебная машина

МЫ

Семь придатков отсоединяются от своего общества-разума и Библиотеки, чтобы отправиться на Школьный мир. Их загружают во временное тело — устаревшую физическую модель с восемью длинными и гибкими ногами красного цвета. Отныне семеро — Мы.

Мы получили инструкции от Преподающего дополнения. Нам надлежит расследовать вопрос о работе учащихся на Великой Равнине Истории — крупнейшем физическом элементе Школьного мира. Им было поручено просмотреть записи, относящиеся ко всем предшествующим периодам и предоставленные девятью сохранившимися Библиотеками. Однако общества-разумы учащихся недовольны: они не успеют полностью оформиться до Кснцевремени. Они принадлежат к последнему поколению, и вследствие этого их поведение часто бывает неверным. Возможно, причина в том, что у них больше простора для ошибок.

Тело находится в отгороженном загоне. Мы активизируемся и выходим на свет данных, которые изливаются сверху, от абсорбирующих облаков. Мы видим, как лучатся Библиотеки, опускающиеся на Школьный мир со всех трех систем; Мы слышим, как тонко гудят протянувшиеся рядами через равнину черные полусферы хранилищ; Мы чувствуем, как капли стучат по нашему черному панцирю.

Мы стоим на краю равнины, возле гряды голых буро-черных холмов, оставшихся после преобразования планеты. Воздух густ и холоден. Остро пахнет моросью данных, но у Нас на поверхности нет считывающих устройств. Влага оседает на твердой темной земле у Нас под ногами, испаряется и вновь попадает в полупрозрачные сборники — хрупкие, в десять раз меньше, чем Мы, они парят в воздухе.

Полусферы обслуживаются крохотными однопридатковыми телами. Сотни тысяч их кишат между рядами.