За небесной рекой

— Но разве моя культура ограничивает меня? Являлась ли она причиной того зла, которое совершалось на моих глазах, зла, вызванного к жизни мной самим?

— Устройства моего класса плохо ориентируются в личностных проблемах. Если же мы станем рассматривать теоретические аспекты этой проблемы…

— Я тебя внимательно слушаю, — кивнул Кавасита.

— Вполне возможно, что ваши действия определяются былой культурной обусловленностью.

— Но разве я утратил чувство личной ответственности? Это куда более тяжелый грех, чем все мои прегрешения вместе взятые!

— Объясните это положение подробнее.

— Если я и сделал что-то не так, то в этом повинен именно я, а не наше прекрасное наследие! То же самое относится и к другим японцам.

— Любое культурное наследие, любая философия в определенных ситуациях теряют всяческий смысл.

— Я этого не понимаю.

— Я говорю о ситуациях, в которых символ веры или определенная философия не способны удержать человека от действий, противоречащих их духу. Ни один символ веры не разработан настолько, чтобы он мог объять в себе все мыслимые его интерпретации. Соответственно, христианство несло не столько мир, сколько меч, буддистская догматика, на которой делался особый акцент, приводила скорее к войне, чем к созерцанию. Подобных примеров великое множество. И этот закон затрагивает не одних только людей. Живые существа слишком сложны для того, чтобы все их поведение регламентировалось конечным набором правил.

— Но почему люди склоняются к обратной крайности? Почему одни сильны, другие слабы? Почему я потерпел неудачу?

— Устройству не хотелось бы продолжать этот разговор.

Кавасита изумленно замер. Ничего подобного с тапасом еще не происходило.

— Это еще почему?

— Устройство ощущает внутреннее состояние собеседника и рекомендует ему переговорить с другим человеческим существом. Устройство не может взять на себя роль психиатра.

Кавасита гневно затряс кулаками.

— Мне не нужна психиатрическая помощь! Я хочу понять, почему мы поступаем именно так, как мы поступаем! — Тапас загудел. — Черт побери, может быть, ты, все-таки, перестанешь отключаться? Я задам тот же вопрос несколько иначе… — Как бы он не формулировал мучивший его вопрос, тапас отвечал ему ровным гудением. Кавасита схватил в руки оба устройства и метнул их в стену, пробормотав по-японски: — Черт бы побрал всю эту дребедень. Мое учение пошло прахом. Оно не может помочь мне. Одни полуответы… Я, ведь, и вопросов-то не могу поставить…

Он положил ладонь себе на лоб и, задрав голову вверх, пробормотал:

— Я должен добраться до первоисточника. Ками . Им, наверняка, известно все.

Рука его тут же стала мокрой от пота.

В куполе был еще день, однако он видел на небе несколько звездочек и медленно плывущий корабль Уонтеров, вернее, его машинную интерпретацию. Все эти изображения являлись результатом совместной работы сенсоров и проекторов. Если бы ками не покинули его, они бы развеяли его сомнения. Кто-кто, а уж они-то обошлись бы без машин, интерпретирующих их ответы. Эти же треклятые железяки подвели его в самый неподходящий момент.

Кавасита взял в руку коробку и стал наполнять ее продуктами: фрукты из сада, овощи, оставшиеся после вчерашнего ужина, горсть вареного риса… Взяв коробку под мышку, он поспешил к воротам и, распахнув их настежь, выскочил со двора.

Эти вопросы следовало задавать снаружи. Он пересек лужайку и молодую рощицу и оказался перед портиком шлюзовой камеры.

— Открывай, — приказал он. Дверь отворилась, и Кавасита уверенно шагнул в камеру. — Пуск!

— Устройство может включиться только в том случае, если пользователь обезопасит себя специальным костюмом и системой жизнеобеспечения.

— Пуск, тебе говорят! Я тебе приказываю!

— Устройство…

Кавасита вернулся под купол, подобрал с земли увесистый камень и, вновь войдя в камеру, принялся стучать им по световому элементу.

— Сколько тебе можно говорить… Выпусти меня, слышишь?

Элемент тут же разбился, но шлюз так и оставался закрытым.

— Есио! — послышался чей-то голос, однако Кавасита решил не обращать на него внимания.

Когда Нестор оказалась возле портика, Есио уже молотил по закрытому люку голыми сбитыми в кровь ногами.

— Есио, прекрати! Ты слышишь? Прекрати, пожалуйста!

Она схватила его за плечи и тут же поймала на себе его свирепый взгляд.

— Вы все пытаетесь меня остановить! Сбиваете с толку, забиваете мне голову всяческой чушью! Какая грязь! Прогресс, науки — все только для того, чтобы лишить мое сознание былой ясности!

Нестор попятилась назад.

— Медблок… — пробормотала она. Есио же тем временем вновь принялся колотить по люку. Взяв себя в руки, Анна спокойно сказала: — Пока ты не оденешь костюм, выйти отсюда ты не сможешь… Хотелось бы знать, куда это ты направился?

— Я хочу оказаться там, но меня что-то не пускает… Я хочу поговорить с ними…

— Похоже, ты забыл, что там, снаружи, нечем дышать. Тебе будет явно не до вопросов, да и услышать их никто не сможет. Ты умрешь, не успев вымолвить ни слова. Но с кем ты собираешься там общаться?

— С ками , со звездами…