За Новгород

На второй день юноша в буквальном смысле сцепился с одним из отроков, на год старше себя. Возможно, что и прежде между ними не было лада, теперь же Орлик — так звали недруга, принялся изводить бывшего товарища по дружине. Несколько раз как бы невзначай толкал плечом или наступал на ноги, презрительно сплевывал в его сторону, а сейчас при всех обозвал выпоротком и колобродом. Варяжко не хотел устраивать на новом месте конфликт, но оставить безнаказанным прямое оскорбление не мог. Внешне спокойно, сдерживая бушевавшую в душе злость, произнес:

— Орлик, ссориться с тобой или кем-то иным я не намерен. Проси прощения за свое невежество — и разойдемся с миром.

— А то что, пойдешь жаловаться боярину? Пресноплюй! — не унимался наглец, явно напрашивавшийся на мордобитие. Он еще гоголем осмотрелся вокруг, показывая сверстникам и оказавшимся рядом слугам, как он измывается над изгоем.

Начинать первым драку, тем самым давать повод для каких-либо обвинений, Варяжко не стал, решил спровоцировать недруга:

— Пустобрех! Молодец против овец, а против молодца сам овца!

Выдержкой противник не мог похвалиться, тут же набросился с кулаками. Упал кулем на припорошенную снегом землю после броска Варяжко, соскочил, по-видимому, не поняв — что тот сотворил с ним, вновь полез драться. Когда же третий раз грохнулся, весьма чувствительно — рассвирепел, подбежал к любопытствующему в круге зрителей гридню из охраны, выхватил у того из ножен меч и, занеся над головой оружие, понесся к Варяжко. Тот пропустил шагом в сторону и сбил подсечкой, после подобрал упавший меч и вернул хозяину. Орлик же, не вставая с земли, вопил во весь голос: — Убью! Тебе не жить, паскуда! — а потом от бессильной злобы замолотил по снегу кулаками.

В тот же день наместник, прознавший о произошедшей драке, вызвал обоих на свой суд. При разборе, кроме видоков-отроков, был еще тот гридень, у которого Орлик забрал меч. Суд много времени не занял — после слов свидетелей и гридня боярин объявил свою волю: — Отрока, посмевшего поднять меч на товарища, взявшего у воина без его согласия оружие, отправить в Киев к князю для решения его судьбы.

Упоминать драку наместник не стал — за такую провинность сажали в холодную. Но преступление с оружием грозило гораздо большей карой, вплоть до смертной казни. Распоряжаться же жизнью княжеского отрока должен сам князь, с тем и отправил Орлика в тот же день под конвоем двух гридней. Урок с зарвавшимся отроком в чем-то послужил на пользу Варяжко — явные нападки других недоброжелателей — коих хватало, прекратились. Но, с другой стороны, вызвал большее напряжение между ним и дружинниками, даже с теми, с кем он до сей поры ладил. Для многих он стал в действительности изгоем, лебезить же перед ними, как-то заглаживать отношения юноша не стал — время само покажет, кто прав, друг он им или чужак.

Первое дело, которое поручил наместник Варяжко, связывалось с распрей между жителями двух гнезд — словенами и кривичами из Людина. Нередкие конфликты между этими племенами шли с прошлого века, когда они вначале сплотились между собой и с чудью против норманов с севера, обложивших их данью. После же, изгнав общего врага, ввязались в междоусобные войны, пока их не усмирили силой призванные словенами варяги — Рюриков род. Те, одолев кривичей и чудей, убили своих нанимателей — словенских старейшин, взяли власть в Новгороде и всем крае в свои руки. Так закончилось время независимых племен и началась эпоха новой Руси — отсюда, на севере, после на всех нынешних землях. Прежние же распри между племенами продолжали тлеть еще не один век, с вызванной ими тяжбой пришлось столкнуться Варяжко.

На торгу, занявшем площадь на словенской стороне, произошла драка стенка на стенку — кривичи против словен. Не обошлось без покалеченных с обеих сторон, хорошо еще, что не до смерти. Городская стража сумела разнять дерущихся, едва ли не в полусотню человек, дюжину из самых задиристых забрала в холодную. С чего началось, кто зачинщик — на первом суде у наместника не удалось выяснить. Каждый обвинял другую сторону в причинении какой-то обиды — от обсчета или обмана на торгах до порчи и навета в колдовстве, а об участии в драке пояснял, что лишь отвечал на удары. Получалось, что все они пострадали невинно и требовали виру с уроком — штрафом от других за причиненный телесный и материальный урон.