За обиду сего времени

Единственное, что меня удручало – от древнего Теночтитлана остались разве что отдельные структуры на окраинах города. В центре всё, связанное с ацтеками, лежало в руинах, а чаще было уже снесено либо находилось под другими зданиями. Так, по рассказам де Аламеды, ребёнком он ещё видел часть руин древнего Большого храма ацтеков, но теперь то, что от него осталось, погребено под домами Острова собак – так назывался холмик рядом с сокало, на котором при наводнениях собирались бродячие собаки. А камень, из которого он был построен, как и камень дворца Монтесумы и других зданий, был использован при постройке собора, вице-королевского дворца, церквей и даже частных особняков.

Теночтитлан ранее находился на острове посреди крупного и мелкого озера, именовавшегося Тешкоко, и попасть в него можно было только по дамбе, построенной ацтеками, либо на лодке. После наводнения три года назад его было решено осушить, и место, где оно находилось, успело зарасти высокой травой, а те его части, которые располагались ближе к центру, теперь усиленно застраивались. А чуть дальше на дне бывшего озера зеленели поля.

Лучше сохранились руины второго города ацтеков, Тлательолько, находившегося на том же острове к северу от Теночтитлана, а ныне вошедшего в черту города. Увы, и их постепенно сносили. В самом Тлательолько жили в основном ацтеки, управлявшиеся небольшой элитой. Как я потом узнал, для их детей даже была построена школа, Коллегия Святого Креста. Подавляющее большинство же индейцев либо работала на стройках Мехико, либо занималось сельским хозяйством и платила оброк. Как и в доиспанские времена, именно там находился главный рынок Мехико.

Но об этом я узнал чуть позже. А сегодня нас торжественно встретила делегация у ворот и провела в один из флигелей вице-королевского дворца, переданного в полное наше распоряжение. Самого дона Хуана на месте не было, но, по словам Лопе, его дворецкого, "Его превосходительство обещал прибыть к вечеру. А вас он ожидал только завтра." Тем не менее, нас разместили в покоях дворца и накормили так, что мне вспомнились слова Марка Твена: "Проблема с мексиканской кухней заключается в том, что через пять дней вновь хочется есть."

Во время обеда, я спросил у Лопе, где можно узнать о домах, выставленных на продажу – ведь мне не хотелось, чтобы наша миссия располагалась в самом дворце.

– Сеньор Диас де Авила вернулся в Испанию, не успев продать свой дом. Он в сотне метров от дворца, не очень большой, но с большим садом. И, самое главное, он практически не пострадал во время наводнения. Я пошлю человека, который проведёт вас к его кузену, сеньору Диасу Гонсалесу. Он покажет вам дом, и он же сможет вам его продать. Вот только не забывайте, что после обеда в Испании, как в старой, так и новой, послеобеденный сон. Рекомендую вам заняться тем же, а в четыре часа мой человек придёт за вами. Раньше сеньор Диас всё равно будет спать.

Дом оказался на загляденье – трёхэтажный, неплохо обставленный, построенный на ацтекских фундаментах. Находился он метрах в ста-ста пятидесяти от дворца, на Острове собак, но чуть в отдалении от строящегося собора и Главной церкви. Сеньор Диас уверил меня, что слышно разве что колокола, да и то высокие каменные заборы между участками и толстые стены самого дома, вкупе с небольшими окнами, скрадывают звук. И действительно, когда во время осмотра дома зазвонили колокола, мы их практически не услышали.

Дом наводнение практически не затронуло – даже в саду до сих пор оставалась ацтекская баня, очень похожая на ту, которую я помнил по Эль Нидо. Как мне сказала служанка, сеньор был ацтеком по матери, которая приучила его к телесной чистоте. Кстати, слуги – садовник, повариха и две их дочери, четырнадцати и шестнадцати лет, служившие горничными – продавались вместе с домом.

Сеньор Диас согласился на довольно-таки смешные деньги за дом и людей – с условием, что они будут выплачены золотом. Серебра в Мексике было столько, что, если ранее за один адарме[18] золота давали три адарме серебра, то теперь неофициальный курс превышал один к двадцати. Так что здание посольства в тот же день стало нашим со всей мебелью "и прочей обстановкой", включая и слуг.

Я заехал и объявил им, что они теперь свободные, на что Ампаро – так звали повариху, начала умолять меня не выгонять их. Именно это, как я потом узнал, и означала бы вольная. Пришлось сделать так – я всё-таки предложил даровать им свободу, но положить всем четырём жалование, чтобы они остались в новоявленном посольстве, и Ампаро, которая была главной среди слуг, с радостью согласилась.