За обиду сего времени

Когда мы, в сопровождении Диего, подошли к одному из порталов, нас встретил парадный караул, и мы прошли между шеренгами солдат в жёлто-золотых мундирах с поднятыми шпагами. Я ещё подумал, что, задумай дон Гаспар нехорошее, нас бы поубивали только так… Но мы прошли в огромный внутренний двор, выглядевший всяко роскошнее, чем фасад, обращённый к площади, и прошли через резную высокую дверь в Малый парадный зал.

Далее состоялись торжественное вручение даров, длинные и скучнейшие приветственные речи с обеих сторон, и подписание договора, выработанного за последние дни; его положения повторяли в точности те статьи, которые мы обсудили сразу после прихода с Диего, разве что формулировки были намного более заточенными. А, после банкета, мы откланялись и вновь удалились сквозь шеренги караульных.

Положения договора были записаны при участии чиновников вице-короля, а также двух людей от нас, на утро после нашего прибытия. На всякий случай, мои люди проверили каждую запятую, но никаких подводных камней не нашли. Так что у меня появилось время не только насладиться красотами Лимы, но и осмотреть некоторые достопримечательности рядом с городом – от древнего Пачакамака, которому было примерно полторы тысячи лет, до целой кучи храмов, именуемых здесь "уака", почти все из которых были построены ещё до инков. Кроме того, после одного из заездов на "Победу" я рискнул искупаться в Кальяо; пляж был галечным, но море чистое и не слишком холодное, что бы мне ни рассказывали про Перу – градусов, наверное, с двадцать.

Сложнее проходили переговоры Лёни Пеннера и его ребят с местным купечеством, и два раза мы с Диего даже приезжали на них, чтобы помочь им достичь того или иного компромисса. Одним из камней преткновения были цены на перуанские уголь и руды, другим, как ни странно – цены на индейское золото, ведь оплачивать его нужно было золотом же с определённой премией, а если присутствовали драгоценные камни, то нужно было обговорить систему их оценки.

Но и эти переговоры завершились успешно, а сегодня уже подписанные ими документы завизировали вице-король и ваш покорный слуга. Так что можно было идти дальше на юг, тем более, корабли пополнили запасы и продовольствия, и воды.

Вот только дон Гаспар за ужином лично попросил меня лично прибыть на завтрак на следующий день – вместе с доном Диего, но без кого-либо ещё. Два "идальго" дожидались меня у Диего – ведь, если бы со мной что-нибудь случилось, два человека всё равно бы не помогли. На этот раз мы вошли в правый портал, где внутренний двор был намного меньше и намного менее пышным. А за завтраком на сей раз присутствовала и вице-королева донья Инес, оказавшаяся несколько располневшей, но вполне миловидной дамой лет, наверное, сорока. Диего рассказал, что особа она была достаточно сложная в общении, но почему-то я ей понравился – может, потому, что я подарил ей не только соболей, но и бусы, браслет и серёжки от Гены Алиханова. Так что не только Новая Испания, но и Перу превратилось в дружественное вице-королевство.

А на прощание мне преподнесли не только индейские украшения, от золотых поделок до резьбы по дереву и камню, но и две работы Эль Греко, и четыре менее известных художников, которые, как я понял, тоже вышли из моды и были мне переданы по рекомендации дона Диего и по принципу "на тебе, Боже, что мне негоже".

Мы вернулись к Диего, где я распрощался с моим другом и его Эстрельей, а также неожиданно получил в дар "Изгнание из рая" Босха – то самое произведение, написанное на доске, которые было несколько обшарпано. А также мне презентовали ещё одну коллекцию индейских древностей, а также замечательной работы одеяла из шерсти викуньи, самого дорогого и редкого родственника ламы. И, наконец, Эстрелья, покраснев, сказала мне:

– Ещё раз спасибо, дон Алесео, что вы спасли мою любимую сестру! И донью Марию тоже! Прошу вас, передайте им эти письма!

И она вручила мне запечатанные письма для Эсмеральды и Марии.

Незадолго до заката двадцать третьего декабря, за два дня до католического Рождества, мы пришвартовались у пирса Консепсьон, где мы вновь встретились с Гонсало де Вальдивия, дядей Марии де Монтерос. Нас он принял, как самых лучших друзей, но ошарашил нас новостью – капитан-генералом Чили был уже не наш старый знакомый Киньонес, а Алонсо Гарсия Рамон, хотя дон Гонсало так и остался военным министром. На следующий день нас пригласили на ночную службу, а затем на сам праздник во дворце капитан-генерала. Он нас принял вполне дружелюбно, но далеко не столь сердечно, как его предшественник. Впрочем, нас приглашали остаться на два-три дня, но мы, с позволения дона Алонсо, на следующее утро ушли дальше. Впрочем, наша короткая остановка пошла на пользу – "Колечицкий" сумел дозаправить и "Мивок", и "Победу". А вот питания закупить не получилось – как оказалось, Церковь смотрела весьма строго на работу в канун Рождества и на сам праздник.