За огненной чертой

Вскоре после этой вылазки меня по рекомендации райкома партии утвердили первым секретарем Ельнинского райкома комсомола. Жили мы тогда в Ельне «коммуной» в огромном сводчатом подвале под бывшим рестораном. Мощные перекрытия, толстые стены надежно защищали от вражеских снарядов и осколков бомб. Жизнь в городе постепенно налаживалась. Стали работать районные учреждения. Появился даже военный комендант — старший лейтенант Борис Щорс, брат легендарного героя гражданской войны Николая Щорса. Борис был прекрасным человеком, внимательным и душевным. Я и Гусев частенько навещали его.

Мы перестали думать о том, что придется вновь покинуть Ельню. Все реже и реже вспоминали о партизанской борьбе: хватало других забот. Но райком партии не заблуждался на этот счет, он был начеку и продолжал подготовку к борьбе в тылу врага в случае повторной оккупации района. Проводились, в частности, занятия с будущими партизанами. В лесу, недалеко от деревни Клин, возобновились начатые в августе работы по созданию баз продовольствия и боеприпасов. Там рыли блиндажи, в которых предполагалось запрятать значительное количество продуктов и оружия.

В свое время мы сами рыли блиндажи и склады, не привлекая к этому делу никого из посторонних. Работали лишь руководители района и те, кого предполагалось оставить в тылу врага, в том числе и Тарасенков, назначенный командиром отряда. После же освобождения Ельни там по поручению райкома партии работали другие люди.

В последние дни сентября усилился обстрел города из орудий и минометов. После восстановления железнодорожного сообщения Ельня — Мичуринск участились налеты вражеской авиации. На станцию Ельня прибывали эшелоны с боеприпасами, вооружением, воинскими частями. Время от времени самолеты врага бомбили железнодорожные мосты, станцию. Однако движение не прекращалось, так как повреждения немедленно устранялись. А это было очень важно: эшелоны подходили почти к самому фронту.

На 5 октября в Ельне было назначено районное комсомольское собрание. Мои добровольные помощники Коля Кубекин, Савка Кузенков и другие товарищи оповестили молодежь. Мы предполагали обсудить задачи комсомольцев фронтового района. Однако это собрание состоялось только... через два года.

Гитлеровцы перешли в наступление на всем Западном фронте. В ночь на 3 октября враг прорвал фронт где-то в районе деревень Логачево и Новоспасское и занял ряд населенных пунктов Ельнинского района. Артиллерийский обстрел города стал почти беспрерывным. Стреляли не только из орудий, но и из тяжелых минометов.

4 октября к зданию военной комендатуры на Советской улице подошла автомашина первого секретаря райкома партии. Из нее вышел Яков Петрович Валуев. Тут же появился комендант города Борис Щорс.

— Отступаем, — сказал ему Яков Петрович. — Я только что разговаривал с генералом Ракутиным.

Неожиданно рядом разорвалась мина. Осколками тяжело ранило Валуева и шофера. Секретарь райкома истекал кровью, ему нужна была срочная медицинская помощь. Но в неразберихе, начавшейся в связи с отходом наших войск, это не так-то просто было сделать. Только благодаря помощи командования 24-й армии и самоотверженности жены Валуева тяжело раненного Якова Петровича удалось все же доставить в Вязьму, а оттуда переправить в глубокий советский тыл.

Город вновь эвакуировали. Стало известно, что уже заняты Мутище и Болоновец, что враг обходит Ельню. Вечером того же дня на одной из улиц города мы с Зайцевым увидели две райпотребсоюзовские машины с товарами. На них усаживались люди.

— В чем дело? Куда это вы собираетесь? — спросил Зайцев.

— Есть распоряжение райкома вывезти всех людей и ценности в Замошье, — ответил председатель райпотребсоюза Федин. — Поедемте с нами. 

Снова начался артиллерийский налет, шоферы быстро завели моторы, и мы уехали. Машины остановились в деревне Ивано-Гудино. К своему удивлению, мы обнаружили, что на машинах нет ни Гусева, ни работника райкома Хромченкова, которые тоже должны были ехать с нами. Что делать? Возвращаться назад? Да, надо возвращаться. Но Федин не соглашается, ссылается на то, что он отвечает за ценности.

— Пошел ты... со своими ценностями, — крикнул в раздражении Зайцев. — Там люди остались, а ты нам «ценности, ценности»!

Груз с одной машины свалили в склад сельпо, и мы с Зайцевым поехали обратно, к большому неудовольствию Федина и шофера.

Гусева и Хромченкова, а вместе с ними и секретаря Починковского райкома партии Смирнова мы нашли в подвале под бывшим рестораном. Вокруг стоял невероятный грохот: продолжался обстрел города. Иван Павлович раздобыл где-то ящик грудинки, пол-ящика печенья и сахару. Встретил он нас шуткой:

— Вот хорошо, что вы вернулись. Пусть дураки в Замошье едут, а нам и тут неплохо. Провизией мы запаслись, самовар есть. Из Ельни не уйдем до последнего. Правда, Андрей?

— Правда! — согласился я.

— Ну, тогда разводи самовар.

Мы стали возиться с самоваром, но чайку попить не пришлось: снова начался бешеный артиллерийский обстрел.