За оградой Рублевки

Они прибыли на место удара, и не было растерзанных боевиков и разбитого «лендровера», а валялись на склоне две убитых взрывом коровы. Елизарову померещилось, что в небе, над горами мелькнуло носатое лицо Мансура, беззвучно над ним хохотавшее. Прапорщик в комбинезоне, похожий на сумчатое животное, с торчащими из карманов рожками, гранатами, фонарем, сигнальными ракетами, устало сказал:

– Товарищ капитан, разрешите резануть от коровьей ляжки. Личный состав по шашлыку стосковался.

– Резани, – разрешил Елизаров.

Смотрел, как орудуют бойцы над коровой, высекая из нее сочные, красные ломти.

И снова Мансур вышел на связь, обращаясь в эфир с открытым посланием: «Нужны медикаменты. Оставь на прежнем месте…» – что означало крайнюю степень отчаяния. Боевики, растревоженные войсками, покидали насиженные селенья, метались среди артналетов и бомбежек, несли потери. Уставали от непрерывного преследования армейского спцназа и подразделений «Альфа», испытывая нужду в боеприпасах, аккумуляторах для раций, в медикаментах и продовольствии. Запеленгованный сигнал был тут же передан в штаб. На пеленг выслали группу Елизарова.

Продвигались на двух бэтээрах до рубежа высадки, а оттуда пешком, груженные пулеметами и тяжелыми автоматами, с двойным боекомплектом, по скользким тропкам. Огибали неодолимые кручи, пересекали пологие склоны, продирались в зарослях. Посылали электронные импульсы в космос, где, невидимая за облаками, в ослепительной синеве, висела серебристая бабочка спутника. Посылала Елизарову его координаты, которые тот сверял с измятой, зачехленной целлофаном картой.

Вышли в район засады, где тропа растворялась в мелкой, текущей воде. Группа разделилась на части. Елизаров с пятью бойцами оседлал тропу, приказав окопаться. Вторую пятерку спустил по склону, подальше от тропки, чтобы передовой дозор боевиков не смог ее обнаружить, – миновал, оставляя в своем тылу.

Он сидел в кустарнике, уложив пулемет, переобуваясь, выжимая воду из липкого шерстяного носка. По соседству снайпер-мордвин удобно улегся в окопчик, присыпая палой листвой разворошенную землю, уложив на бруствер винтовку с глушителем и трубкой прицела. Елизаров смотрел на тропу, собираясь отползти и укрыться в гуще кустов. На тропе, увеличиваясь, подымаясь на склоне, показалась черная широкополая шляпа. Следом худое, поросшее щетиной лицо. Сутулые плечи с автоматом ближнего боя. Долговязая, в длинном пальто фигура чеченца. За ней появилась, закачалась каракулевая папаха. Головной чеченский дозор вышел к месту засады. Так случайно, не видя стрелка, садится над его головой глухарь. Так выходит на ствол против ветра не чующий опасность кабан.

Елизаров, почти на виду, боясь напугать добычу, тугим поворотом глаз позвал снайпера. Тот услышал вращенье его глазных яблок. Елизаров кивнул на дорогу, и снайпер, прицелившись, убил чеченца в старомодной широкой шляпе. Второй, чмокающий, словно детский поцелуй выстрел, пробил папаху. И там, откуда появились чеченцы, загрохотало, запламенело. Чеченский отряд, напоровшись на засаду, не стал отступать, а пошел на прорыв, используя испытанную тактику боя. Сначала шквально били пулеметы, наполняя пространство свистом и лязганьем пуль, прижимая спецназ к земле. Когда кончался боекомплект, и пулеметчики меняли цинки, начинали стрелять автоматы, всей поражающей мощью. Так, чередуя оружие, чеченцы продвигались вперед, не давая врагу подняться. Приближались и истребляли его в упор.

Елизаров, распластавшись, вжимаясь в слякоть, вслепую, взмахом руки, кинул вперед гранату. Солдаты повторяли его движение, заслоняясь стеной разрывов. Вторая группа ударила в тыл чеченцев, и те, опрокинутые внезапным ударом, теряя людей, побежали по склону. Им вслед с двух огневых рубежей били пулеметы спецназа.

Осматривая место боя, Елизаров увидел убитых чеченцев, висящих в кустах, как на колючей проволоке, кто в прыжке, кто в падении. Среди худощавых, одетых в кожаные куртки стрелков лежал огромный убитый негр, в камуфляже и желтом свитере. Негр – так звали бандглаваря, который соперничал с Мансуром. Коварный чеченец подвел соперника под пули спецназа, устранил его руками Елизарова.

Негра сначала несли на брезенте к месту, где поджидали их бэтээры. Прикрутили тросом к броне. Привезли в расположение и сбросили в грязь среди палаток.

Все приходили и смотрели на негра. Снайпер-мордвин включил «кассетник», поставил песню «Ай-яй-яй, убили негра ни за что, ни про что…» – и бойцы курили, пританцовывали вокруг черного мертвеца в желтом свитере.